Сейчас, с высоты прожитых лет и через призму полученных знаний, я воспринимала подростковые воспоминания о том перевороте совершенно иначе. Тогда было просто страшно, и змееловы, с их хорошими речами и добротой к человеческим детям, казались посланниками Спасителя, поэтому в орден я вступила не раздумывая. А теперь — с трудом верила, что Великий Змеелов не приложил руку к тому мору. Нет, это было бы слишком даже для старого коршуна, и на допросе он пел о другом, но все же… Все же поверить в подобное куда проще, чем в совпадение и тот бред, который нес старик.
Но если вдруг вскроется причастность ордена к эпидемии и открытие это станет достоянием общественности, мне останется забиться в какую-нибудь глухую нору и молить богов о легкой смерти. Потому что гражданскую войну рядовым змееловам еще могут простить, а вот если они приложили руку к мору…
Из размышлений меня вырвал бой вокзальных часов, провозгласивших полночь, и почти сразу после них глас с потолка объявил о начале посадки на мой рейс.
В просторной двухместной каюте предстояло провести чуть больше полутора суток. Неприятный серо-зеленый цвет шершавых, чуть теплых и как будто постоянно влажных на ощупь стен в первом классе закрывали плотные гобеленовые драпировки — ненавязчиво-однотонные, темно-золотистые. Две широкие койки через проход, занятый полированным деревянным столом теплого, красновато-коричневого оттенка, наверху — две багажных полки и белая полусфера светильника в середине потолка.
Я подняла край клетчатого пледа, застилавшего мою койку, с удовольствием оценила хрустящую белизну чистого белья. Заметила висящий сбоку от двери большой пушистый халат.
Прекрасные маленькие радости жизни. Неприхотливая в быту, путешествовать я в последние годы предпочитала с комфортом, довольно уже натирать мозоли седлами. Это в молодости можно было себе позволить, а сейчас я предпочитала никуда не спешить, а если спешить — то только телепортом. Не говоря уже о том, что в комфортабельной каюте гораздо удобнее знакомиться с бумагами.
Вспомнив про них, я достала из чемодана панку и приподнялась на носочках, чтобы затолкать его на верхнюю полку.
— Ух, как мне с соседкой повезло! Хороша! — Одобрительный комментарий сопроводил звучный шлепок по заднице. По моей.
Я настолько оторопела, что в первый момент не отреагировала вовсе. Не то что оплеухой не ответила, даже молнией не ударила, что обычно происходило рефлекторно. Потом резко развернулась на каблуках… и порадовалась собственной заторможенности. Ведь убила бы дурака!
На соседней койке, весело болтая ногами, сидел маленький, сухонький старичок. Он, наверное, и в юности статью не отличался, а сейчас вовсе был мне в лучшем случае по плечо.
— Хороша! — повторил он, восхищенно прицокнув языком и глядя снизу вверх хитрющими, ясными глазами без малейшего признака старческого слабоумия. Сосед задорно улыбался и азартно потирал ладони. — Ну что, будем знакомиться?
— Скажите, вы желаете сойти с этого червя живым? — ровно спросила его.
— Ух, грозная какая! А ты не смотри, что я старенький, я, может, еще о-го-го!
— Я боевой маг, — продолжила тем же тоном, хмуро глядя на попутчика. Того, правда, совсем не пронимал тяжелый взгляд, отработанный на курсантах и младших членах ордена. — Я сначала бью, потом разговариваю. Чудо, что сдержалась сейчас!
— Ух! Говорю же, хороша! Люблю женщин в форме! — мечтательно зажмурился он и даже звонко причмокнул. — А так, может, и не худший конец для старика — от руки красотки, а?
Попутчик рассмеялся своей шутке, а я лишь пожала плечами, села на койку и начала стаскивать сапоги. В любом случае он предупрежден и совесть моя чиста. А если желает сунуть голову Змее в пасть — кто ему запретит! Видимо, пожил достаточно и терять ему нечего.
Не получив ответа, старичок не расстроился и бодро затрещал обо всем на свете. Я мрачно спросила себя, почему не взяла одноместную каюту, и тут же ответила: на этом рейсе таких попросту не было. А добираться с пересадкой или ждать еще почти сутки совершенно не хотелось.
Сбросив сапоги на пол, я устроилась на койке с ногами и погрузилась в изучение выданных королем бумаг. Пока сосед не распускал руки, я вполне могла потерпеть его, причем без особых неудобств.
Расчет оказался верен, и даже не пришлось прибегать к защитным заклинаниям. Стоило немного отвлечься, и я просто перестала воспринимать болтовню попутчика, а тому, кажется, и не требовалась реакция слушателя, хватит и молчания.
Поначалу игнорировать его вот так было неловко. Старый человек, вероятно одинокий, не так уж часто ему доводится поговорить хоть с кем-то! Но я быстро заткнула совесть напоминанием о начале знакомства. Сам виноват: не стал бы распускать руки, я бы наверняка пожалела его и постаралась поддержать светский разговор.
Все-таки репутация змееловов имела свои плюсы: никому бы и в голову не пришло хватать ястреба за задницу, это очень неприятный способ самоубийства. А сейчас… Легкомысленная голубая блуза навыпуск, удлиненный светло-серый жилет с тонким поясом — и кто под всем этим отличит военную выправку от отличной осанки?
Каюта мелко задрожала, по стенам прокатился длинный, протяжный стон — сигнал о погружении. Койка дернулась, заставив меня ухватиться для надежности за стол и придержать второй рукой бумаги на коленях. Пол накренился, тряска усилилась. Сейчас червь полз по спирали вниз, к близким в этом месте водам Океана: именно толщина породы определяла, где можно, а где нельзя строить червячные станции.
Спуск занял немногим больше получаса. Еще один стон другой тональности — и мир вокруг выровнялся, а тряска прекратилась.
Я с минуту прислушивалась к наступившей тишине — не считая болтовни соседа, — и старалась дышать ровно, чтобы унять застучавшее в горле сердце.
В такие моменты всегда не по себе. Жутко думать, что длинное гибкое тело извивается над Бездной, почти прижимаясь спиной к Тверди. А внизу, под ногами и его брюхом, — изначальный безбрежный и бездонный Океан. И живущие в его глубинах древние чудовища, которые вечно парят в толще воды.
Говорят, воды Океана в глубине столь прозрачны, что сквозь них, особенно у края Тверди, можно увидеть блеск чешуи. Глупости, конечно: Долгая Змея для этого слишком далеко, ее даже сквозь толщу воздуха видно очень редко. Вот если немного отплыть от берега, тогда — да, можно увидеть. Но близко все равно не подобраться: вдоль края Мира, там, где лежит в воде ее бесконечное темное тело, удерживая небосвод, вихрятся такие течения и такие ветры — никак не добраться. Говорят, если нырнуть на черве поглубже, можно преодолеть эту преграду, но там свои опасности. Если у кого-то подобное и получилось, он промолчал.
Черви считаются самым надежным транспортом. С ними почти не случается аварий, они прекрасно дрессируются, послушны погонщику, а существа из глубин, которые способны причинить им вред, почти не поднимаются к Тверди. Но все равно страшно, потому что здесь от тебя уже ничего не зависит, и если с червем что-то случится — это смерть.
