— Ненужными вы называете убитых в гражданской войне? — еще больше растерялась я.
Язод несколько секунд помолчал, потом все же ответил — спокойно, уверенно.
— Наш мир очень мал. Конечно, есть и меньше, тот же Озерный Край. Но его жителей… мало. Они живут почти вечно и очень редко заводят детей. Здесь же… Вы, наверное, слишком юны, чтобы помнить, но незадолго до зеленой гнили стало очень тесно. Поселения ютились уже на болотах, Твердь и Бездна с трудом могли прокормить столько голодных ртов. Вот боги и освободили место для новых поколений.
— И порталы закрыли они же, чтобы паства не разбежалась? — скептически хмыкнул Аспис.
— А вы зря иронизируете, юноша! — назидательным тоном возразил Самос. — Не задавались прежде вопросом, как и кто сумел одновременно закрыть все порталы, да так, что маги мира так и не смогли ничего с этим поделать? А ведь барон пытался!
— Но почему тогда остался портал, благодаря которому части змеев удалось спрятаться в другом мире? — хмуро уточнила я.
— Вероятно, боги решили сохранить знания. Змеи ведь не перестанут рождаться, как бы ни мечтал добиться этого даже очень одаренный алхимик Яреб Ворик. Их рождение, как и рождение людей, — закон этого мира, заложенный при его создании, и не смертным править то, что дано свыше. А если бы всех взрослых перебили, кто пестовал бы детей? Пришлось бы начинать все заново. Зачем, если можно сохранить большую часть знаний?
— И после этого вы продолжаете уверять, что не являетесь Перстом? — кривовато улыбнулся змей.
— Буду. Куда уж мне! — рассмеялся алхимик. — Вот Великий Змеелов — тот был. И его величество, наверное, тоже. А я… просто умею думать, смотреть по сторонам и слышу чуть больше, чем остальные. Мир ведь не изменится от того, что я вам тут наговорил? Не изменится, не сверкайте так глазами! Вот уж точно — идеальная пара, даже глядите одинаково. Просто несколько ваших маленьких вопросов получили свои не самые приятные ответы. А Персты вершат судьбы, пусть даже и не всего мира, а окружающих людей.
— Когда вспоминаю наш прошлый разговор, мне сложно в это поверить, — заметил Аспис.
Алхимик только загадочно улыбнулся, но продолжать обсуждение не стал, сосредоточился на работе — она, похоже, подошла к самой сложной и ответственной фазе. Мы тоже умолкли, погрузившись в собственные мысли.
Сказанное Самосом было настолько просто, цинично и логично, что, кажется, не могло не оказаться правдой. И это выбивало почву из-под ног. Мы привыкли считать Создателя заботливым отцом. До змееловов полагали Долгую Змею нежной и ласковой матерью, которая укроет от невзгод, всегда примет и поймет. Даже те, кто вроде меня редко обращался к богам, думали так. Эта мысль успокаивала, помогала жить и верить в лучшее. А теперь… Как можно считать родителями тех, кто хладнокровно обрек на смерть собственных детей?
Впрочем… Если вспомнить времена правления змееловов, так ли уж далеко дети ушли от своих создателей? Многим было проще добровольно отдать родных чад на смерть, лишь бы обеспечить собственную спокойную жизнь. Отдать и забыть, как будто их не было. Так почему боги должны быть лучше? Тем более тогда, когда они заботятся о мировом благе.
Великий Змеелов тоже о нем заботился.
Распрощались мы с алхимиком в итоге ровно и прохладно — не из-за обиды, а… Не до расшаркиваний как-то. И Самос это, кажется, понимал.
На выходе я задержалась, остановившись на укрытой навесом террасе. Вдоль ограды вытянулся тоскливый строй кованых стульев; мокрый вьюнок, занавесивший пологом добрую треть периметра, пожух и потемнел от холода и напоминал выброшенные штормом водоросли. Зато отсюда открывался отличный вид на серый, затянутый снежной дымкой Океан с белыми черточками волн — величественный и равнодушный к земной суете.
— Развеялись. — Аспис рядом скептически хмыкнул и пояснил на мой озадаченный взгляд: — Хотелось немного отвлечься.
— Да уж, — вяло улыбнулась я в ответ. — Ну что, давай отойдем вон туда, к берегу? Буду портал строить, а на открытом пространстве это проще, нет риска прихватить что-то лишнее.
— А может, прогуляемся?
— Да вроде бы погода не располагает. — Я пожала плечами. — Даже будь у меня плащ.
— Тогда пойдем поужинаем? Кажется, я видел тут неподалеку симпатичный ресторанчик.
— А чем тебя школьная столовая не устраивает? — искренне озадачилась я.
— Ладно, прямо так прямо, — усмехнулся змей. — Я просто хотел пригласить тебя на свидание. Но сейчас для этого не самый удачный момент, и даже погода, как ты заметила, не располагает. Поэтому решил совместить приятное с полезным и потащил тебя к алхимику. Та еще романтика, но все равно — возможность немного побыть вдвоем.
Я покосилась на Асписа, растерянно кашлянула. Неожиданно.
А потом попыталась вспомнить, когда вообще последний раз ходила хоть куда-нибудь просто так, для собственного удовольствия. По всему выходило — с этим же змеем двадцать лет назад…
— Ну веди, где там этот твой ресторанчик, — решилась я и подцепила мужчину под локоть.
Аспис, кажется, такого быстрого согласия не ждал и готовился уговаривать, но сориентировался почти сразу.
С местом, которое углядел змей, повезло. Это оказалось небольшое, очень симпатичное и уютное заведение с маленькими квадратными столиками и льняными салфетками вместо скатертей. Название «Мамин суп» очень ему подходило — с этими луковыми косами, неброско вышитыми занавесками на окнах и кисло-сладким духом свежего хлеба. Мы заняли укромное место в углу, благо народу было немного и имелся выбор.
Вид Асписа произвел на посетителей сильное впечатление, особенно на пару детей лет семи, которые сидели на другом конце зала рядом с матерью. Они настолько внечатлились экзотичной наружностью блондина, что шумный спор в мгновение стих, и обе девочки зачарованно уставились на змея. Взрослые глазели не столь откровенно, но косились, однако змея это только забавляло.
От цели развлечь и отвлечь Аспис явно не собирался отказываться и осторожно пытался меня растормошить. Надо отдать ему должное, не касался не только откровенно острых тем, но и вовсе не пытался разговорить, больше рассказывал сам о том, другом мире и жизни в нем.
Тамошние обитатели, как змеи, умели изменяться: под водой они жили в удобном для этого очень условно человекообразном облике, с хвостом вместо ног и плавниками, а для выхода на сушу превращались почти в людей. Но сушу не жаловали и до появления гостей выбирались на нее редко.
Водяных нельзя было назвать мирными и благостными существами, они часто воевали между собой. В обширном мелком океане существовало несколько государств, и даже внутри них среди жителей не было мира и единства: горячие, вспыльчивые, очень эмоциональные, они любили подраться, причем не просто почесать кулаки, а до смерти. Но, к счастью пришельцев, драться аборигены умели только в рыбоподобном облике, а на суше чувствовали себя неуверенно. Кроме того, чужаки вызывали куда больше любопытства, чем агрессии: до сих пор с выходцами из других миров водяным встречаться не приходилось.
