Он припал губами к моей руке, ввергая меня в шок, парализуя. Разве не таких слов я ждала и хотела пару месяцев назад, а что теперь? Я верю ему? Сможет ли он защитить меня от Луки, укрыть от его всевидящего жестокого ока?
Вова поднял меня со стула, продолжая покрывать кисти рук поцелуями.
— Давай потанцуем, как тогда под Рукки Вверх. — он притянул меня к себе, медленно задавая ритм танца. И я только сейчас поняла, что играет наша с ним песня "Алешка". Не могла пошевелиться, внутри поднимались воспоминания и во мне боролись два чувства: одно из них было за моего мужа, за память наших совместных отношений, а второе повторяло, что он слишком поздно пришел мне на помощь. Слишком поздно. Не верю.
А еще его запах… Он стал противен мне. Меня лихорадило от отвращения. Я… была… не его…
— Отпусти, пожалуйста. — прошептала я, чувствуя онемение в руках. И когда Вова не отпустил, я толкнула его изо всех сил, разрывая объятия. — И не трогай меня больше… Никогда…
— Да ты шлюха. — прошипел он тут же меняясь в голосе. Хватая меня и утаскивая за собой. — Повелась на его деньги? Нравится ходить в дорогих цацках?
Я могла ему врезать. Знала, что я сильнее его, но меня удерживали люди вокруг, не хотелось чтобы они что-то заметили, обнародовать конфликт. Хотя они уже были в такой интересной кондиции, что ничего не замечали вокруг себя.
Вова тащил меня к туалетам.
— Я тебя сейчас выебу так, что ты забудешь этого напыщенного урода. — Он толкнул меня в туалет сильно, что влетая внутрь, я подскользнулась на плитке, растягиваясь на полу и больно ударяясь головой о раковину. У меня даже в глазах задвоилось. — За наши пять лет ходила такая благочестивая, а ему наверное и в жопу даже даешь? Да? С охраной ходишь… только что охранять то? Ты как табуретка по росту, страшилище. Никак не пойму, что же он нашел в тебе, а Алиска? Ты ему как-то даешь по-особенному, давай и мне, по старой дружбе так, а то в браке ты меня совсем не радовала. Я твою Ирку трахаю с самой нашей свадьбы, потому что ты никакущая…
Вова схватил за белый манжет, чтобы поднять меня с пола. Но я вцепилась зубами в его руку, чувствуя кровь во рту. Он завопил, отпуская мне звонкую пощечину. Боль обожгла, но я не отвернулась. Вскочила, и ударила его между ног, заставляя согнуться. Сгибаясь, он схватил меня за лодыжку и потянул со всей дури наверх. Я поняла, что снова падаю вниз. Выбросила руки, защищая голову от удара, пытаясь смягчить падение. И несмотря на это, все равно стало жутко больно. Из глаз проступают слезы. Я устала со всеми бороться, защищая свою честь.
— Ну так как он тебя трахает? — он буквально залез на меня, придавливая к полу тяжестью своего тела. Я не могла собраться с мыслями, потому что голова раскалывалась на части после второго падения.
— Лучше спроси, сука, как я выебу сейчас тебя — хриплый голос моего Дьявола был рядом. Я не была удивлена, ни на секунду не сомневалась, что придет. Молила просто чтобы успел, пришел вовремя.
Тяжесть, душившая меня пропала, мне стало легче. Лука рывком снял с меня Вову, швыряя его с легкостью в унитаз, разбивая им сантехнику. Муж лежал, не шевелясь и не сопротивляясь. По белоснежному унитазу стекали струйки его крови и темной воды.
Я села, стараясь сфокусировать свой взгляд, сделать картинку более четкой. В туалете стоял Дьявол, не скрывающий свою сущность и эмоции, его лицо исказилось жестокостью, губы замерли в безмолвном рыке, а глазами он сдирал кожу с моего бывшего мужа. Позади него стоял шокированный отец, придерживающий дверь закрытой, чтобы никто не вошел. Его лицо было растерянным и теперь уже напуганным.
Удостоверившись, что мой бывший муж никуда от него не денется, Лука подошел ко мне, его руки тут же провели быстрый машинальный осмотр, проверяя мою целостность, задержавшись на сгустках крови в волосах.
— Мониша, голова болит, кружится? — мне хотелось сказать нет, но перед глазами по-прежнему двоилось и меня тошнило. — Александр Вячеславович, мне нужна Ваша помощь, выведите эту тварь на улицу и подождите меня. Если я сделаю это сам, то перепугаю всех Ваших гостей.
Голос Дьявола был приказывающим, не оставляющим вариантов. Глаза загорелись естественно диким для него пламенем. Вот он, настоящий, управляющий всем вокруг себя, держащий все на контроле. Он больше не строил из себя любезного, воспитанного парня дочери, хотя с этой ролью он тоже справлялся неважно. Отец подхватил Вову под руки и потащил из туалета. Когда они вышли, из моих глаз брызнули слезы, вызванные не сколько болью, сколько страхом.
— Ну что ты, малышка, сейчас мы съездим к Алану, чтобы он проверил целостность твоей головушки. И потом поедем домой. — Лука очень нежно поцеловал меня, крепко прижимая к своей горячей груди. Я слышала биение его сердца, такого же мощного и сильного, как и он сам. — Не нужно было оставлять тебя с этим гандоном. Это я виноват.
Он помог мне встать, поправляя платье, которое каким-то чудом помялось, но уцелело. Оценив моё состояние и неестественно широкие зрачки, Лука подхватил меня на руки как ребенка, продолжая нежно целовать лицо. Он вышел из туалета и сразу же направился к выходу, по пути натыкаясь на Киру.
— Что… — Лука остановил ее взглядом, не дал даже рта раскрыть. Она замерла, пропуская его, не смея двинуться. Я до сих пор прудоню в штаны от его злого взгляда, не могу привыкнуть. Что говорить о людях, видящих его впервые.
На улице стоял отец придерживая Вовчика, у которого из носа торчала белая кость. Лука неплохо приложил его об унитаз. Я видела отца таким только один раз, когда умерла мама, он был такой же потерянный и злой, не понимающий что происходит и что нужно делать дальше.
Стоило нам показаться на улице, как вдалеке у стоящих машин, ранее почти незаметным, скрытым от чужих глаз, загорелись фары, освещая двор, и они направились к нам. Из гелентвагена вышел Захар, сразу же направившись к нам. У него был весьма озадаченный вид, он в доли секунд, как военный, оценил обстановку — побитого бывшего, меня и сложил картинку.
Еще более озадаченный вид приобрел мой отец, взирающий на четыре черные, затонированные машины, подъехавшие к нам. Из каждой из них вышла охрана, ожидающая команды своего Господина. Я все также была на руках у Дьявола, заботливо прижимающего меня к своей теплой груди.
Лука усадил меня на бампер машины, накидывая мне на плечи свой пиджак, и направился к моему отцу. — Извините, что так получилось, не хотелось портить Вам праздник, Александр Вячеславович, но и оставить все так — я не могу.
— Что ты хочешь сделать? — отец на удивление был почти спокоен.
— Сломать ему руки, челюсть, может еще что. Ибо нехуй их распускать. — от Дьявола исходили такие волны агрессии и желания разрушения, что мне казалось сейчас начнет металл корежиться от этого исходившего давления. С него спала маска порядочного человека, обнажая его истинную сущность. Убийцы. Зверя не знающего жалости. Почему-то моего отца это удовлетворило, потому что он передал Луке бывшего, как заслуженный трофей.
