Глава 7
— Монах, а че с бабой то будем делать? Люди Спайка ищут её.
Десять пар глаз упирается в меня, ожидая что я скажу что-нибудь вразумительное, объясняющее зачем она мне. Маленькие пешки в большой игре, плохо ориентирующиеся в играх и не понимающих, что происходит. Они даже не догадываются кто я.
Мои мысли никак не собираются воедино, не получается сосредоточиться на этой внештатной планерке. Планерка, тоже что, с этими упырями — стрелка.
Голова занята другим. Мысленно я не в этой комнате, и даже не в этом доме, и не с этими людьми. Я думаю только о Монише, маленьком цыплёночке, принимающем ванну в соседнем доме…
— И что? — мой голос звучит устало, как будто издалека. Потираю переносицу, ужасно болят глаза от гребаных линз, хочется уже снять их.
— Очень опасно ее держать у нас. Если Спайк узнаёт, то нам пизда тут всем. У него армия, а у нас сколько людей? Несмотря на то, что деваха красивая-это того не стоит. — Руслан, самый старший и умный из этих гавриков смотрит на меня нервно, видит моё раздражение. — Нужно отдать ее ему.
— Схера? Пол часа назад ее твои ребята хотели изнасиловать.
— Они не знали кто она.
— А что это меняет?
Руслан делает громкий вздох, больше напоминающий бабский. Цикличное повторение того, что Алиса принадлежит Спайку, меня доводит до белого каления. За это хочется Русику открутить его рыжую голову.
— Мурад, нам не нужны сейчас проблемы, тем более со Спайком. Говорят он помешан на своей бабе — как она пропала, перевернул все. Злой, как черт. А если он узнаёт, что она у нас, а еще и греет постель чью-то, это приведет его в бешенство.
— А какое у него право вообще злиться? — с шумом втягиваю воздух, даже не стараясь скрыть злость. — Не много ли он на себя берет? Она вроде жена Гроссерия была.
— Ты о чем, Монах? Луки нет больше. А бабы они же такие… У кого бабло к тому и тянутся. И не жена она, так… пассия…
«Я женщина Спайка»
— Она останется здесь, Спайку никого мы отдавать не будем.
— Монах…зачем…
— Не обсуждается.
Во мне кипит злость, отравляет меня. Еще эти дебилоиды прибежали ко мне в дом, чтобы выяснить, что происходит, пришлось Алису с Аминой оставить. А Мониша убьёт рыжую, она может. Не была бы такой, не женился бы на ней. Моя женщина.
— Мурад…
— Русик, ты, по-моему, не много забыл с кем говоришь. — я встаю со стула медленно. Самое время выпустить пар и показать рыжему хорьку его место. Я специально иду слишком медленно, чтобы до него дошло, что он меня вывел. — Если я сказал, ты сделал. Мне глубоко похеру на то, что ты думаешь. И я не должен тебе объяснять свои мотивы.
Я беру за край его чёрной рубашки и ставлю с легкостью на ноги. Ткань с шумом расходится по швам в моих руках, а стул падает на пол. Боковым зрением улавливаю, как остальные ёжатся и поникают.
Руслан храбрится, старается не потерять лицо перед братвой. Тупой баран, это не надолго.
Мне нравится слышать хруст его вылетающих зубов, когда я ударяю его лицом. Из его рта вместо слов вылетает бульканье. Русик теряет лицо и испуганно хрипит, пытается оттолкнуть меня, но у него не хватает сил. Выглядит смешно, как кот, которого держат за шкирку, барахтается. Наношу второй удар, кулаком в нос, тот послушно прогибается и сплющивается.
Когда я его отпускаю, он шмякается на пол, схаркивая кровью, не пытаясь подняться. Боится добавки.
Все молчат, даже не поднимают глаза. Я вытираю руки о рядом сидящего парня и выхожу молча, больше ничего не говоря. Пора разобраться с Монишей.
Я влетаю в дом, пролетаю лестницу, и в считанные секунды оказываюсь у двери Монишы. Игнорирую жалкие попытки Амины привлечь мое внимание. Замираю у двери, не решаюсь постучать. Провожу ладонью по обработанному дереву, делаю глубокий вздох, толкаю уже эту чёртову дверь.
Меня с головой накрывает новый приступ гнева, потому что дверь не поддаётся. Алиса чем-то подперла дверь с той стороны. Отхожу и с размаху бью ногой по двери, она поддаётся слабо, практически никак.
— Алиса. — реву я, пытаясь вынести дверь. Но с той стороны нет ответа. Мониша решила вернуться к своему излюбленному занятию — ебле моих мозгов. — Твою мать!
Я отшлепаю эту телку Спайка так, что она ходить не будет, не то что мебель по комнате передвигать.
Отгоняя мысль о том, что беременным нельзя двигать тяжелое, я вылетел из дома быстрее, чем в него залетал. Комната Алисы находится на втором этаже, не очень высоко, а еще есть небольшой балкон с цветами.
Не удерживаюсь и очень злобно скалюсь. Так и вижу алую жопку наказанной Монишы.
Чувствую себя подростком пубертатного периода, пока карабкаюсь на этот балкон. Долбанный Ромео. Стараюсь делать все бесшумно, чтобы она не заметила меня. Пригибаюсь на балконе, смотрю в окно.
Алиса в максимально бесформенном платье, которое видимо так старательно подбирала для неё Амина, стоит спиной ко мне, смотрит на дверь, сжимая в руке полку. Воительница. Неужели на меня хочет пойти войной? Неужели и вправду спала со Спайком?
Непроизвольно хлопаю кулаком по подоконнику, нарушая тишину. Мониша подпрыгивает и оборачивается, упираясь в меня своими огромными глазами, открывая комично рот и бросаясь к двери, которая заблокирована шкафом. Как она его вообще его дотащила?
Выбить эту дверь мне не составляет труда и я с вечерней прохладой неторопливо вхожу к ней, рассматривая тонкую шею с родинкой у самых волос, забавно завивающихся в нежные кудряшки. Хочется запустить руку в эту копну и почувствовать ее запах.
— Тебе помочь?
— Спасибо, не надо.
— Может поговорим? — стараюсь найти в себе силы оставаться спокойным, не закинуть ее попой к верху и задать трёпу.
— Давай поговорим. — У Монишы забавно двигаются крылья носа, когда она злится. А еще глаза сверкают, как у кошки. Заревновала меня, вон как трясёт ее, глаза пучит.
Хочется притянуть ее, зарыться в волосы, ощутить бархатность ее персиковой кожи. Какие же сладкие губки у моей женушки, алые и пухлые, сердечком.
Мой член отзывается на неё, оживает, заглушает разум и просит отложить меня на потом семейные разборки, приступить к исполнению супружеского долга.
С чего начать?
Молчим. Стоим и смотрим друг на друга.
— Почему ты не в Бостоне?
— Потому что у Оливера под боком приятнее. — язвит, подергивая своим маленьким носиком. Хочет разозлить меня. Смотрю в ее глаза и выдыхаю. Не было у неё ничего с ним. Если бы было так смело не бросала бы мне это в лицо, а значит просто ревнует кошка, брызжет злостью.
— Я смотрю ты за два месяца распустилась совсем. — шепчу я, придвигаясь к ней, притягивая ее за талию к себе. Как же я скучал по ней. Но Алиска не хочет вести себя разумно, выскальзывает из моих рук.
