А еще благородство ее драное, верность. Хочется чтобы рядом с тобой такая женщина была, преданная и послушная. И почему такая Луке досталась? Он же гуманоид, ему не доступно ничего человеческое, без эмоций всегда. У нас в армии была теория о его создании — мол он результат военного эксперимента, создан для войны.
Шамиль выбесил, с чего-то вдруг поверил в себя, решился против меня пойти, не похоже на него. Нет у него мощности мне противостоять.
— Говорят, у Шомика новый верный пес появился, на всю голову отбитый. — докладывает Сумо, мой охранник, здоровый и толстый, но силы в нем, как в сумаисте, отсюда и прозвище. — Мурад какой-то, никто о нем до этого ничего не слышал. Перегасил всех кто против Шамиля до этого был. Пацаны его Монахом прозвали. За месяц ни разу не выказал пристрастий, не пьёт и не курит, бабами не интересуется, с мужиками дружбы не водит. Не человек — кремень. Никто не знает, что у него в голове.
— Был один такой, да гниет уже. Готовь самолёт на завтра, заберём Алису. Если этот Монах тронет ее — кожу сдеру с него. Поспрашивай о нем побольше, кто он. Не бывает такого, чтобы ничего не знал, не родился же он месяц назад?
Лука.
Золотистые волосы разметались хаотично по кровати, образуя душистое покрывало. Мониша лежит на боку, поджав ноги и прижимая к груди руки, в совсем неудобной позе. Отключилась от усталости. Ласково провожу рукой по его голове.
Сердце сжимается, как же так? Почему эта грязь прилипла к моему лучику? Я не уберёг ее, не смог защитить, моя вина.
Чёрная дыра внутри меня растёт. Зря Оливер сюда едет, на этот раз я не остановлюсь, не разойдусь по-хорошему. Ибо никому нельзя посягать на моё.
Алиса открывает сонные глаза, смотрит на меня.
— Мы искали тебя. — шепчет она. — Почему ты не пришёл сразу же, как освободился?
— Сначала я думал, что ты в Бостоне, а потом было слишком опасно. Они могли убить тебя назло мне.
— Они так и так хотели убить меня…
— Они хотели заполучить тебя. — поправляю я. — Если бы хотели твоей смерти — действовали бы жёстче.
— Смерть не пугает меня.
— Дура ты. — ложусь рядом, подтягиваю костлявое тельце. — Спи, завтра поговорим.
Глава 8
Алиса.
Руки Луки сжимают, прижимая к себе прочно. Нет ни одного шанса уйти от него, вырваться из этих оков, держит насмерть. Дьявола рука с татуировкой мирно покоится на моем бедре. Как же я скучала по нему.
Вчера он сказал, что у него не было ничего с рыжей потаскухой. Вряд ли он врал, я верю своему мужу. Но почему он не отправил ни одной весточки, ни сказал ни словечка — что он жив, чтобы не искали его, ни испытывали судьбу. Каждый из нас стал балансировать на крою пропасти, сорвёшься и все — на тот свет. Судя по этому дому, Лука тут ни в чем не нуждался. Еще эта Амина, кто она и зачем она здесь?
Немая обида опутывает меня, не отпускает. Я рисковала собой, не спала и искала его, а он прятался тут, оправдываясь тем, что было опасно. Видок у Дьявола странный, но не болезненный. Формы он не потерял, даже, по-моему, стал крупнее. Пока сидел здесь, наверное, тренировался еще.
Страшно смотреть на него, испепеляет меня взглядом, заглядывает в самую душу, играет со мной. Мысли мои считывает, как будто на лбу у меня строка бежит.
— Выспалась? — вздрагиваю от его хриплого голоса. До сих не могу поверить, что он рядом, а не просто в моей голове. Лука смотрит на меня своими холодными голубыми глазами, уже снял линзы.
Его рука нежно скользит вверх, задирая пестрое платье, обнажая мои ноги. Дыхание Луки учащается и моё вместе с ним. Как давно меня не ласкали его внимательные руки, вездесущие и ненасытные. Он выписывает на моем теле узоры, как будто выводит свою подпись на мне, чтобы все знали кто я и чья я.
Прикусываю губу, сдерживаю стон, с силой жмурюсь. Его свежее дыхание с примесью запаха виски и сигарет щекочет мне шею. Стоит мне только подумать об этом, как губы Дьявола впиваются в мою кожу, клеймя меня, напоминая что я его до остатка.
Я хватаюсь руками за что придётся: за подушку и простынь, пытаясь найти опору. Меня всю трясёт, а из глубины рвётся темная и липкая боль, запечатанная мной еще в больнице, откуда-то из глубины. Слезы подступают и меня начинает крыть.
— Все хорошо, малышка. — шепчет Лука, укладывая меня на живот, подминая под себя. Его рука уже подняла моё платье, стала поглаживать голую попу, живот. — Тебе нужно выпустить эту боль. Пока ты будешь носить ее в себе — будет плохо и кошмары тебя не оставят. Давай…
Наверное, этой ночью я опять лунатила или говорила что-то во сне, как еще объяснить, что он знает про мои кошмары. Хотя Дьяволу положено все знать.
— Не могу…
Лука покрывает поцелуями мою шею, спину, двигается медленно, нежно. Дьявол обходителен и терпелив.
— Я очень люблю тебя, малышка. Теперь я с тобой. Все будет хорошо, у нас еще будет ребёнок. Девочка. Хорошенькая, маленький цыплёнок, будет такая же белокурая, как и ты.
Невидимая сила душит меня, я хмыкаю и начинаю плакать, чувствуя его мощное тело, покрывающее меня. Я — маленькая букашка под ним, даже тягаться нет смысла. Он накрыв меня, образует невидимый щит от остального мира. Здесь есть только он и я. Распласталась, вся в его власти, вон тело так просится ему в руки, тянется к своему господину.
Слезы текут, я хрипло шепчу ему обо всем, что со мной было, а Лука целует, не перебивает и не мешает мне, только покрывает моё тело ласковыми поцелуями
— Он угрожал Максу, понимаешь? Его люди скрутили и забрали у меня, намекнули, что если я не пойду и не буду ласковая с Оливером — они сделают ему больно! Что мне оставалось? Я одела этот костюм и пошла к нему… Оливер, как сумасшедший, повторял постоянно одно и тоже, что хочет заполучить меня в жены, чтобы я была ему верна. Была послушной. — голос срывается, мне очень трудно вспоминать это.
Месяц назад
— Это твоя новая комната, Алиса. Временная, попозже переедешь ко мне. Вещи твои уже перевезены.
Оливер стоит в проходе, старается не давить на меня, пытается сделать вид как будто у меня есть выбор. Что я могу выйти отсюда по своей воли, хотя это не так. За его спиной трое амбалов, представленных ко мне. Его поступки никак не совпадают со словами.
Я ничего ему не говорю и не шевелюсь минут двадцать после того как он уходит. В шкафу исключительно ажурное и неудобное нижнее белье, такое одевают только для страстных ночей, в таком не будешь ходить каждый день. От такого раздражение на жопе. Но разве Оливера это волнует?
Невольно провожу параллель между ним и Дьяволом. В работе возможно они и похожи, но не в любви, не в отношении к близким. Лука тоже когда-то купил мне вещи красивые, но при этом удобные и не вульгарные, он заботился обо мне, а этот уже представляет меня в подарочной упаковке. Становится противно, отбрасываю ажурные трусы — «напиздники», как сказала бы моя бабушка.
