— Понимаю…
Он стыдливо опускает взгляд в пол, а я брезгливо кривлюсь.
Взрослые люди, занимающиеся такой хернёй. Захотелось искры, чего-то нового. Ещё и пойманные с поличным. Каким-то мужиком, шантажирующим именно Кару.
И кто именно этот человек — узнать не могу. Мотылёк вряд ли расскажет, а вся её семья ничего не знает. Письмо пришло от анонима, где он требовал встретиться с Каролиной. И та пошла. Потому что родители надавили.
И хоть прошёл год, недавно стало известно, что эти фотографии попали в нехорошие руки. В те самые, которые мне так и нужны.
Андрей, как ожидалось, оказался не так прост. Глава такого специфического клуба со своими заскоками. Любитель-коллекционер грязного белья.
У него много компромата на известных личностей. В основном, это видеоролики, фотографии. Например, как с семьёй Левицких. Пока Кара пыталась решить проблему своих родителей — устранить одни фотографии, были сделаны другие. Только уже с ней.
Хреновый клуб.
И как бы мне не хотелось, придётся доводить это дело до конца.
Мне не хочется потом видеть мотылька во всех статьях. И хоть она танцевала за ширмой, чувствую, там есть кадры с её лицом.
Поэтому… Терпим.
— Через три дня мы идём на ужин к Андрею. Я проникну в его кабинет, достану все эти фотографии. Избавлюсь от них, и на этом закончим наше сотрудничество. Вы не будете лезть в жизнь своей дочери. Даже не появитесь на горизонте. Я полностью беру её на себя. Сам позабочусь о ней в случае чего.
Хотя вряд ли это делали её родители.
Раз уж даже она не может съесть грёбаное маленькое пирожное.
Левицкий только коротко кивает. Правильно. Выбора-то нет. В последнее время у него с Андреем натянутые отношения, из-за чего могут возникнуть проблемы.
И вся правда выйдет наружу.
А это не в моих интересах.
Разворачиваюсь, кидаю сигарету на землю, притаптывая носком ботинка.
Захожу в дом, иду в столовую, где Анна, мать моей девочки, накрыла на стол. Хотя, явно это сделала не она. Такие женщины не способны даже на это.
Но никого там не нахожу. Пусто.
И только хочу пойти на поиски, как в кухню вбегает потрёпанный мотылёк.
Первое, за что цепляется взгляд — на её губах нет тёмно розовой помады. Когда осматривал её в доме, чётко запомнил эти губки. Потому что захотелось подойти и смыть эту погань с её лица.
Она и так красива. Без неё.
И вот несколько минут назад она там была. Кара мало ела, и стереться косметика не могла. И судя по слегка мокрым рукам и влажному рту, она умывалась. Полоскала рот.
Бля, только не говорите мне, что она снова…
По взгляду, которым она утыкается в пол, сам всё понимаю. Волна раздражения проходит по всему телу, как и злоба. Сжимаю ладони в кулаки и сдерживаюсь, чтобы не отлупить её по заду прямо здесь. И не убить её мамку.
Как можно было довести до такого?!
— Домой, — произношу грозно, стараясь держать себя в руках.
Дома нас явно ждёт серьёзный разговор. И если Лина не поймёт словами… Придётся учить руками.
Глава 31
Как только заходим в квартиру, Лина пытается убежать. Скрыться от моего испепеляющего взгляда в ванной. Но как только почти забегает комнатку, хватаю её за предплечье.
Кажется, первый наш разговор прошёл мимо её маленьких ушей.
Но, хотя бы молчит. Не рискует сказать и слова, покорно идёт, точнее, тащится за мной в гостиную. Понимает, что я спалил её с поличным. И будет хорошо, если она помнит мои угрозы.
Ремень как раз находится под рукой.
Сажаю её на диван и опускаюсь в кресло напротив. Пытаюсь сдержаться, поэтому приходится находиться на расстоянии. Если сейчас так и продолжу сидеть рядом с ней — точно высеку.
И понимаю, что в этой ситуации нужен не тот метод.
Будем, значит, разговаривать.
Не поймёт — запишу к психологу. Потому что это ненормально — ходить блевать после упрёка в еде.
Пирожное! И ведь в этот раз она сама хотела съесть его, я не заставлял.
А тут из-за одного слова снова решается сделать это.
— Будешь отчитывать? — Каролина ведёт себя, как ласковый и провинившийся котёнок. Но хочет показать зубки и коготки. Но не сегодня. Попробую поговорить, может, так сработает лучше. Нет — ремень всё ещё со мной.
— Буду, — сдержанно киваю. Ладони чешутся. Так и хотят пройтись по аппетитной заднице и звонко ударить. — Тебе самой нравится так жить?
— Да, — выпаливает резко, сжимая длинными пальчиками край джинсовой куртки. — И то, что я делаю, тебя никак не касается. Я всё равно собиралась так поступить.
После её слов желаю обхватить тонкую шею и слегка сжать. Бесит. Раздражает. Злит. И вместо того, чтобы навалять этой чертовке, сжимаю ладони в кулаки.
Блять, лишь бы продержаться. Не сделать ничего с ней, чтобы не усугубить ситуацию.
— Я не про это. А про то, что мать до сих пор управляет твоей жизнью. Подавляет. Что срываешься и избавляешься еды. А ты ведь даже не съела то, что хотела. Только полезные продукты, Кара. Они бы не принесли вреда твоей фигуре, как и сто грамм сладостей. Это уже ненормально, мотылёк. Тебе и до анорексии недалеко. Я вообще не представляю, как ты до сих пор в скелет не превратилась.
И как вообще ходит. Существует. Замечаю, что она делает зарядку на коврике в этой самой комнате. Лично не видел, но судя по маленьким гантелькам, она делает именно это.
Живём вместе меньше недели, а она уже успела освоиться. Накупила одежды, шампуней, и даже такие спортивные атрибуты.
И это почему-то мне дико нравится. То, как она быстро обживается, несмотря на то, что ненавидит меня.
— Влад, — у малышки прорезается голос. Говорит грозно, хоть и пытается сдержаться. Её снова накрывают эмоции. Закусывает губу, смотрит вниз. И мои слова задевают её за живое. Потому что в уголках глаз скопилась солёная влага. — Это мои личные проблемы. Ты никак должен в них лезть. Я сама решу, как мне будет лучше. И мои отношения с матерью — сугубо моё дело. Меня не задели её слова, нет. Просто я сама поняла, что слишком много себе позволила.
Лина резко встаёт с дивана после своей речи, произнесенной надрывающимся голосом. Хочет уйти. С ресниц срываются слёзы, аккуратно стекающие по щекам.
И что-то внутри меня щелкает. Вот так вот. Стоит увидеть её заплаканное лицо. Подрагивающие губы. Услышать всхлип.
Встаю следом. Она пытается уйти, но не позволяю. Обхватываю руками её тонкое тело и прижимаю к себе. Сопротивляется, пытается вырваться, но силёнок не хватает. Все её взмахи тают в воздухе. Только зря тратит время.
