Глава I. На берегах Волчьей реки
Была темная и бурная ночь. Не светились звезды, и не озаряла землю кроткая луна.
На берегу потока, с тихим ропотом катившего свои холодные воды у подножия каменистого холма, пылал костер, и дым, поднимаясь столбом, расплывался под навесом переплетавшихся густых ветвей многовековых лесных великанов.
У костра, расположившись на одеялах из бизоньих кож, сидели люди, прибывшие к берегам потока издалека, из-за океана, чтобы посмотреть на своеобразную жизнь Нового Света…
На огне костра жарились куски оленьего мяса, и воздух был напоен тонким и пряным ароматом.
— Эту местность нельзя узнать! — говорил пришельцам один из проводников. — Сколько дичи было тут! Какие медведи, ягуары, кугуары бродили тут по ночам! Их нет, они истреблены почти совсем!
— А индейцы? — задал вопрос один из путников.
— Индейцы? Они бродят тут и в наши дни, но, конечно, это не те свирепые и беспощадные краснокожие, с которыми приходилось вести без устали кровавую борьбу! Они превратились теперь в мирных поселенцев.
— Которые не прочь заняться при случае конокрадством, а то и грабежом, — пробормотал второй проводник.
— Вы хотите, чужестранцы, видеть краснокожих этих местностей? Ну так ждать и искать их не придется долго! Они, как койоты, чуют поживу! Я слышу крадущиеся шаги двух или трех индейцев, которые издали увидели свет нашего костра и плетутся сюда, чтобы поживиться подачкой, — снова заговорил первый проводник.
Минуту спустя к костру действительно подошли дети этой страны.
Это был высокий, могучего сложения старик и с ним девушка, почти ребенок. На обоих были жалкие лохмотья, лица их были худы и бледны, во взорах читались голод и робость.
Один из проводников хотел отогнать индейцев, но другой остановил его:
— Не трогай их, Сэм! Ну их в болото! Кинь им какую-нибудь кость да пару сухарей, и они будут довольны!
— Да, как же! За ними надо смотреть в оба! Того и гляди украдут еще что-нибудь, а мы будем в ответе!
Но, поворчав, он все же не прогнал пришельцев. Индейцы расположились поодаль от костра, усевшись прямо на земле.
— Он слеп, — сказал вполголоса один из спутников, кивая в сторону старого индейца, смотревшего упорно на костер странно блестящими, но неподвижными глазами.
— А девушка хороша, как цветок! — отозвался другой. — Странная жизнь, трагическая участь! Из господ и владык страны, самой богатой в мире, они превратились в париев, скитаются нищими там, где когда-то царили, в полном смысле этого слова, просят милостыни у тех, кто отнял у них все…
Чужестранцы распорядились, чтобы проводники, не обижая краснокожих, уделили им кое-что из обильной трапезы.
— Маниту да благословит вас за вашу доброту! — мелодичным голосом сказала девушка, беря из рук проводника большой кусок жареного мяса и ломоть хлеба. — Мой дед стар и беспомощен, род наш вымер, и некому помочь нам, а я, женщина, не могу сделать ничего, и мы скитаемся по полям и лесам, лишенные куска хлеба, не смея зайти на ферму, откуда нас выгоняют, травя собаками!
— Бедное дитя! — вымолвил один из чужестранцев.
Когда ужин был окончен, девушка заговорила снова:
— Мой дед просит разрешения у вас, джентльмены, поблагодарить вас, он вам споет наши старинные баллады, наши боевые поэмы.
— Ладно! Пусть поет! — был ответ.
И старик, придвинувшись к костру, запел странным, дребезжащим голосом. Сначала тихо, медленно, речитативом, потом, отдаваясь во власть нахлынувших на него воспоминаний, все громче, властнее, звучнее.
Он вскочил, и стоя, весь освещенный пламенем костра, пел, простирал руки к костру, как будто огню, а не людям рассказывал свою печальную повесть.
В глубоком молчании слушали чужестранцы странную песню краснокожего.
— О чем он поет? — задал один из них вопрос проводнику.
— Да про старое, — неохотно отозвался тот. — Ну, про их знаменитый поход к границам Канады, когда часть племени сиу пыталась окончательно уйти из территории Штатов в Канаду, чтобы, соединившись с племенем «сожженных лесов», попытаться дать отпор бледнолицым.
— Он упоминает какие-то имена. Что это значит?
— А, видите ли. Индейцы этих местностей чтят двух своих сашемов-женщин! Одна звалась Ялла, другая — она жила сравнительно недавно и была дочерью Яллы от белого, от некоего Девандейла — звалась Миннеагой.
— Сахемы-женщины? Своего рода Жанны д'Арк краснокожих? — удивились чужестранцы. — И чем они прославились?
— Обе — неукротимой свирепостью! Ялла погубила столько трапперов и солдат, как ни один вождь-мужчина, причем ее любимым занятием было скальпировать белых пленников!
— А ее дочь, Миннеага?
— Она играла главную роль в последних стычках с нашими войсками. Но если вы хотите, джентльмены, я могу вам подробно рассказать всю эту историю, потому что мой отец тоже был одним из участников трагедии, близко знал всех ее героев.
— Расскажите!
И когда краснокожий бард смолк, траппер принялся рассказывать странную и страшную кровавую повесть минувших дней. Повесть о грозных битвах, о скитаниях. Об ужасных жестокостях, применявшихся обеими сторонами, — повесть о том, как догорало великое пламя несколько столетий назад вспыхнувшего пожара — борьбы между краснокожими и белыми.
* * *
Началось дело с того, что молодой охотник, некий Девандейл, попал в плен к сиу и был пощажен ими по настоянию дочери влиятельного вождя, красавицы Яллы, на которой и женился по индейскому обычаю.
Но цивилизованного человека отталкивала от себя страстная и не по-женски властная Ялла, и Девандейл бежал от сиу, оставив Яллу с ребенком-сыном.
Вернувшись к жизни белого человека, Девандейл обзавелся новой семьей, позабыв о существовании Яллы, но не позабыла о нем Ялла: она поклялась, что отомстит изменнику, навлекшему на нее позор.
Прошло несколько лет, и над Девандейлом разразилась гроза.
Во время одного из восстаний краснокожих Ялле удалось захватить в плен двух детей Девандейла, который за это время получил возможность выдвинуться и командовать одним из отрядов войск Соединенных Штатов Северной Америки в чине полковника. Детей этих, мальчика и девочку, Ялла собиралась предать лютым мукам на глазах у их отца, которого она захватила в плен при следующих обстоятельствах.
В стычках с американцами в плен к Девандейлу попал молодой индейский воин, увозивший из лагеря индейцев маленькую девочку: это были сын Яллы от Девандейла и ее дочь Миннеага от брака с вождем Воронов Красным Облаком.
