Денис прищуривает глаза, изучает меня.
— Ладно, пойдём. Как Лиза?
— О, у неё всё замечательно. Уже поела.
Рука Елисеева ложится на мою талию, по-хозяйски сгребает меня, прижимает к нему. А я прикусываю губу от страха. Только бы не услышал, как сильно колотится моё сердце.
Мы завтракаем в тишине. Денис непривычно молчит. Наверное, свои чёрные делишки обдумывает.
— Какие планы на сегодня? — подаю голос, отвлекая его. Елисеев приподнимает брови, переводит на меня задумчивый взгляд.
— Что? А, планы… По делам отъеду ненадолго. А потом вернусь и могу погулять с вами.
— Это было бы замечательно, — благодарно улыбаюсь, кладу в рот кусок огурца. — Лизе нужно почаще дышать свежим воздухом.
— Да, я понимаю. Но сама знаешь, почему я не позволяю тебе выходить на улицу одной. Ты иногда ведёшь себя не очень хорошо. Мягко говоря, — откладывает на стол салфетку и встаёт из-за стола. — Хорошего дня, ангел. Мне пора.
Я бросаю быстрый взгляд на его телефон, что всё ещё лежит на столе, и, пока Денис не опомнился, бросаюсь к нему.
— И тебе хорошего дня, — сжимаю пальцами лацканы пиджака, целую в щеку, чем, естественно, удивляю его.
Елисеев несколько секунд смотрит мне в глаза, а потом, хмыкнув, уходит. Я же хватаю мобильник и бегу с ним на террасу, пока Денис не очухался и не вернулся.
Набираю номер, который выбит в памяти вечной татуировкой, дрожа и кусая губы, слушаю бесконечно длинные гудки.
Голос мамы звучит радостно и бодро, она вежливо здоровается, думая, что звонит Елисеев.
— Это я, мам! — говорю слишком эмоционально и, оглянувшись на дверь, сбавляю тон.
— Доченька? Как ты? Что-то случилось? Ты же вечером должна была…
— У меня мало времени, мам. Послушай меня. Всё, что ты знала до этого, — ложь. Елисеев чудовище, мам. Он нас с дочкой держит здесь насильно. Не верь ему, пожалуйста.
— Но… Мы же только вчера с тобой говорили, и всё было хорошо, — голос мамы недоверчивый, растерянный. Ещё бы. До этого момента она жила в счастливом неведении. Елисеев присылал наши «счастливые» лица на фотографиях, всячески обхаживал, отправляя от нас подарки. Мама так радовалась, что моя жизнь, наконец, наладилась, а тут я с такой жестокой правдой.
— Мама… Все эти месяцы я не могла тебе сказать, потому что говорю с тобой всегда при нём. Он постоянно рядом, следит за мной и запрещает выходить в сеть. Он чудовище, мама. Это он убил Самира… Отца моего ребёнка. А сегодня я слышала, как он говорил с кем-то о жене Самира. Мама, ты должна её предупредить. Ей угрожает опасность! Слышишь меня?
— Доченька, я ничего не понимаю! Ты меня пугаешь, милая! — она срывается на крик.
— Мамочка, родная, хорошая моя, — я попыталась смягчить свой голос и придать ему немного рассудительности. — За нас с Лизой не волнуйся. Он не причинит нам вреда. Мы сможем вырваться. Я жду удобного момента. А ты должна найти жену Самира Сабурова и предупредить её об опасности. Расскажи всем про Елисеева. Это он убийца! И сама будь осторожна! За тобой могут следить!
Мама что-то говорит мне в ответ, но я уже не слышу, потому что телефон буквально отдирают от моего уха. В ужасе поворачиваюсь и встречаюсь с гневным взглядом Дениса.
— Ай-яй-яй, — цокает языком, медленно надвигается на меня. — Ты так и не поумнела, да?
***
Я помню нашу с Самиром свадьбу. Помню так отчётливо, как будто это было вчера. Я была в белом платье от знаменитого кутюрье, а голову украшал ободок из живых цветов. Самир тогда взглянул на меня и сказал, что я самая красивая невеста на свете. А я смущалась, даже ещё немного побаивалась его. Это было ведь не так давно. А теперь… Теперь ничего из этого нет, а я выхожу замуж за абсолютно чужого человека.
— Ты потрясающе выглядишь, — Лазарев сжимает мою руку, пока мы под вспышками фотоаппаратов спускаемся по ступенькам ЗАГСа к машине. За нами следует вереница людей, которых вижу впервые. Это гости. Но кто они, я понятия не имею. Наверное, показуха, как и всё, что сейчас здесь происходит.
Хмурюсь, когда очередная вспышка ослепляет меня, а в лицо тычется микрофон. В этой суматохе я не слышу вопрос журналиста, но отчётливо различаю имя своего мужа. Не того, что сейчас ведёт меня под руку, а настоящего… Того, память которого я только что предала. И я мгновенно зверею:
— Кто позвал сюда этих журналюг? Везде носы свои суют!
— Я и позвал. Нам же нужен слушок? А кто разнесёт весть лучше, чем эти? Знаю, меня тоже раздражают. Пару секунд потерпи, пожалуйста.
Как же я всё это ненавижу! Как хочу, чтобы этот ужасный день поскорее закончился. Сил больше нет. Я не думала, что будет настолько тяжело. Я всё ещё люблю Самира. А сегодняшнее моё «да» уничтожило ту слабую веру, что всё ещё жила во мне. Будто в огне она горела, а я слышала её вопли. Обезумевшие крики маленькой девочки Насти, которая всё ещё верит, что тогда под ником «Аноним» был он, её возлюбленный. А я удавить её хочу. Чтобы не была такой наивной и глупой. Чтобы больше не позволяла нас мучить.
Облегчённо выдыхаю, когда мы оказываемся в машине, и дверь захлопывается прямо перед носом какого-то настырного «папарацци». Даже злорадство какое-то испытываю.
— Теперь я могу ехать в офис? У меня очень много дел накопилось. Все контракты зависли, производства стоят. Евгений Павлович обнаружил, что некоторые управляющие в гостиницах и ресторанах начали подворовывать. Почувствовали, что во главе никого нет, и расслабились. Пора уже им дать знать обо мне.
Лазарев одобрительно кивает, достаёт из внутреннего кармана пиджака наш контракт.
— Ты права. Начни с завтрашнего дня. Сегодня мы будем отмечать нашу свадьбу. Ресторан уже готов, нас ждут.
— Ох… Я совсем забыла про празднование. Скажи, без этого никак? Не можем пропустить эту часть? Мне как-то не хочется снова этот спектакль проигрывать, — смотрю на Захара умоляюще, но он непреклонен.
— Насть. Ты же понимаешь, что так нужно. Поверь мне, я бы и сам лучше занялся делами, чем это вот всё. Но нам нужно, чтобы люди поверили, понимаешь? Чтобы знали, что я за тебя порву, а не просто попугаю. Тебе нужна сила. Из нашего брака и будешь её черпать.
Да, он, как всегда, прав. Как бы сложно ни было, нужно улыбаться и играть. Я сама так решила.
***
— Мы нашли её, Самир Камалович! — дверь в кабинет распахивается, ударяется о стену. — Нашли, — выдыхает помощник.
Самир мог бы поклясться, что в этот момент ощутил покалывание в ногах. Даже вскочить захотелось.
— Ну? Где она?!
— Только вам не понравится то, что я скажу…
— Говори! — просипел, потому что глотку мгновенно сжали железные щупальца страха. Слишком часто он испытывает это чувство. Слишком часто для того, кто раньше вообще ничего не боялся.
