«Прости… Я не могу».
Прячу телефон подальше в сумочку. На сердце отчего-то появляется тяжесть. Так, словно я сейчас совершила ошибку. Но это ложное ощущение, вызванное страшным одиночеством и потребностью иметь рядом если не любимого, то хотя бы верного друга. Ошибкой же будет попытка сделать вид, что у меня всё хорошо и пойти на встречу с ним. Я не предам Самира. Не смогу.
***
Меня встречал полноватый, круглолицый дяденька довольно преклонного возраста, в идеально выглаженном костюме.
— Здравствуйте, Анастасия… Эээ…
— Здравствуйте, Евгений Павлович. Просто Анастасия, — я подала мужчине руку и тот крепко её пожал. Этот явно поприветливее Лазарева. Правда, и роль у него другая. Хоть и не менее важная.
— Итак, вы хотели бы поговорить о завещании, я правильно вас понял? — отодвинув мне стул, присел и сам, а официант водрузил на стол две папки меню.
— Можно сказать и так, — вернув меню обратно, улыбнулась. Я знаю здесь всё наизусть. Когда-то в этом ресторане мы ужинали с мужем… Да и ресторан, собственно, принадлежал Самиру. И сейчас принадлежит. Только уже мне. — Чай с мятой, пожалуйста. А вы чего-нибудь желаете?
— Да, мне чашку кофе, будьте так добры. Видите ли, Анастасия, я не могу говорить о завещании, пока не придёт время его огласить. Я, конечно, понимаю, что речь идёт о большом состоянии, но не могу всем желающим рассказывать то, что рассказывать по закону не имею права. К тому же, как вы уже знаете, Самир Камалович отдал распоряжение, что завещание может быть оглашено только через полгода после его смерти. А вступит в силу и того позже. Извините.
— Подождите, что значит, всем желающим? Кто-то ещё спрашивал о завещании?
Мужчина настороженно кивнул, почему-то огляделся по сторонам.
— Мне даже угрожали.
— Кто?
Евгений Павлович нервно передёрнул плечами, почесал подбородок и, отхлебнув кофе, тихо заговорил:
— Самир Камалович оставил слишком лакомый кусок, понимаете? За годы работы юристом я чего только не повидал. Знаете, Анастасия, люди воевали и за меньшее. Родственники и друзья становились заклятыми врагами. Поэтому я не удивился, когда ко мне пожаловала сестра Самира Камаловича.
Ну, конечно. Куда же без Алимы? Этой пронырливой гадюки, желающей отобрать у меня не только жизнь и деньги, но и моего сына.
— Она хотела узнать, что и кому завещал мой муж, так? И что же вы ей на это ответили?
Мужчина почесал затылок, вздохнул полной грудью.
— Нет, Анастасия. Она хотела не знать… А подменить завещание. И, разумеется, я ответил ей отказом. Она, конечно, попыталась припугнуть меня, — нотариус усмехнулся, поправил очки, съехавшие на кончик носа, и этот жест мне почему-то показался каким-то доверительным, что ли… Этот человек сам вызывал доверие и был открыт для собеседника. Он не стал заискивать или юлить, как положено делать людям, когда они хотят уйти от ответа. И был он со мной предельно честен, что тоже очень импонировало. — Но я, знаете ли, может, и не волк, каким был наш многоуважаемый Самир Камалович. Зато стреляный заяц. Её угрозы ни к чему не привели, и вскоре девушка поняла, что я в этой большой системе лишь маааленькая, — показал двумя пальцами, едва ли касаясь ими друг друга, — шестерёнка. Крошечный винтик в огромной машине. И даже если навредить мне и вывести из строя, ничего не изменится. Потому что завещанием занимаюсь не я один. Все активы, пассивы — всё, чем владел Самир Сабуров, надежно охраняется серьёзной системой, очень сильными людьми, которых не запугать. Я искренне уважал вашего супруга, Анастасия. Он был непростым человеком. Необыкновенным. Складу его ума и хватке позавидовали бы великие умы мира. Забота о вас и вашем благополучии — моя самая главная обязанность. Однако даже ради вас я не могу нарушить закон.
Я закивала, прикусив щеку изнутри, чтобы не разреветься, словно глупая школьница. Как же так вышло? Самир был окружён такими верными, умными людьми… И всё равно погиб.
— Я благодарю вас за честность и прямоту, Евгений Павлович. Но вы неправильно меня поняли. Я и так знаю, что Самир всё своё имущество, за исключением пары счетов, завещал мне. Думаю, это не секрет ни для кого. Именно поэтому на вас пытались надавить и принудить подменить завещание. Я пригласила вас на встречу, чтобы попросить быть моим поверенным. Я, как вы понимаете, новичок в бизнесе. И, конечно же, было бы разумным решением всё продать и сбежать отсюда подальше. И я планировала так сделать изначально, но… Знаете, я изменила своё решение. Я продолжу дела Самира.
Вот тут мне удалось его удивить. Глаза мужчины расширились почти до размера линз его очков, а губы растянулись в недоверчивой улыбке.
— Простите, Анастасия… Вы, верно, шутите? Вы, наверное, просто не понимаете, о чём идёт речь. Это не тот бизнес, управление которым сможет взять на себя (прошу заранее меня простить) хрупкая, милая девушка.
Я уверенно выдохнула, убрала руки от живота и сцепила их в замок. Картина, пожалуй, и правда, очень комичная.
— Понимаю ваши сомнения. Я сама до конца не верю в свою победу, но уверена, что хочу попробовать. И во всём этом сумасшествии поможете мне вы и ваша система. Вы очень точно выразились по поводу винтика в огромной машине… Только я не соглашусь по поводу маловажности этого винтика. Без него встанет вся машина, какой бы мощной она не была. Я предлагаю вам пост моего заместителя. Ну… Если это можно так назвать. Так что вы скажете?
Я не нервничала и не переживала. Была уверена, что он никуда не денется. Однако хорошие, доверительные отношения построить необходимо.
— Признаюсь, вы меня поразили в самое сердце, Анастасия. А ведь я уже давно ничему так не удивлялся. Это самое странное и безрассудное решение, которое мне приходилось принимать с тех пор, как я пошёл учиться на юриста. И знаете что? Я согласен.
Победа! Ещё одна маленькая, совсем незаметная победа. Но дальше победы будут больше, шире, масштабней. Я начала с маленьких винтиков и шестерёнок.
***
— Сколько ещё мне валяться здесь, как овощ? — процедил сквозь зубы, сжал челюсти.
Врач кинул на него равнодушный, безэмоциональный взгляд, поправил очки.
— А куда вы с такими ранами собираетесь? Вы и двух шагов не пройдёте. Я, пардон, ваши внутренности еле собрал в кучу. Постельный режим назначают не просто так. В вашем случае это жизненная необходимость.
— Доктор прав, Самир. Тебе нужно сначала очухаться, а потом уже решишь все свои дела. К тому же, появилась новая инфа. Тебе сейчас воскресать никак нельзя, — подал голос Монгол, до этого угрюмо молчавший.
Сабур перетёк злым взглядом на него, стиснул зубы от боли. Но к ней он привык за последние недели. А вот к новым испепеляющим чувствам — нет.
— Там Настя моя! Одна! В то время, как меня уже все похоронили. Ты свою женщину вот так бросил бы?
