– Спасибо, – искренне говорю я, отдавая Нику бутылку.
– Не хочешь поговорить? – спрашивает он.
– И ты туда же. – Я закатываю в ответ глаза. – Нет, я не хочу ни о чем говорить и вспоминать то, что было ночью, тоже не горю желанием. Если бы я хотел поговорить по душам, давно бы позвал кого-нибудь.
– Знаешь, в чем твоя проблема? – Я сразу понимаю, что сейчас начнется выговор. – Ты слишком зациклился на том, чтобы быть образцовым плохим мальчиком, держащим в себе все грязные секреты. Скажи, зачем тебе вообще друзья, если ты с нами ничем не делишься, предпочитая отмалчиваться?
– А по-твоему, друзья нужны только для того, чтобы им все рассказывать? – выгибаю я здоровую бровь.
– А по-твоему, нет?
– Товарищи нужны для досуга, так же как и телевизор, книжки и так далее. Не все зависит от секретов, и я не понимаю, почему всех так заботит моя скрытность. Может, у меня вообще нет тайн, а? Что ты на это скажешь?
– Если бы у тебя не было секретов, ты бы сейчас так яро не защищался, – спокойно говорит Ник.
И он прав, я говорил со слишком большим энтузиазмом.
– Я не хочу рассказывать о том, что произошло. Это была… это была просто драка, Ник, и больше ничего.
Ложь оставляет на языке привкус сладости, а на душе становится легче. Чем чаще я утверждаю, что произошедшее было обычной перепалкой, тем сильнее сам начинаю в это верить.
– Хорошо, я не буду вытягивать из тебя правду, Блейн. Но… чем чаще и больше ты будешь закрываться, тем быстрее нас потеряешь. – Ник говорит мне эти слова, смотря прямо в глаза, тем самым давая понять, что каждая его фраза пропитана серьезностью.
Но я всего лишь киваю. А Ник уходит, даже не сказав мне «выздоравливай».
Неужели я и правда теряю друзей, потому что предпочитаю жить в своем мире, в котором каждая тайна остается при мне? Действительно ли я хочу остаться у разбитого корыта, когда меня покинут люди, ставшие для меня практически семьей? Готов ли я рискнуть дружбой, лишь бы не делиться с окружающими своими кошмарами?
Я не знаю. Не знаю, что делать. Не знаю, где искать выход. Мне сложно просто взять и рассказать, какой ужас я пережил, когда мне едва исполнилось восемнадцать. Они думают, что это легко – взять и все выпалить на одном дыхании. Но это безумно тяжело. И все же я надеюсь, что буду готов поведать друзьям свою историю прежде, чем они покинут меня.
Оттенок двенадцатый
Хейли
Если оценить мои умения рисовать граффити по десятибалльной шкале, я, скорее всего, еле дотяну до восьмерки. Этот вывод я делаю, стоя напротив заброшенного аэропорта. Пытаясь изобразить морду рычащего льва, который лежит на поляне, я даже и подумать не могла, что результат будет столь плачевен. И сейчас, смотря на рисунок, я едва сдерживаю слезы, потому что догадываюсь, почему у меня ничего не выходит. Я привыкла заниматься этим в компании друзей, мне не хватает того шума, который они создают. Мне не хватает их самих.
Прошло уже две недели с того момента, как Блейн подрался и очутился в постели весь в бинтах и пластырях. За все это время мы оставались с ним наедине по меньшей мере раза три. Он постоянно где-то пропадал, и в какой-то момент мне пришло в голову, что парень отсиживается в гипермаркете, но поехать туда и убедиться в правдивости своих предположений я не смогла. И сейчас жалею, что струсила. Блейн четко дал понять, что не хочет общаться со мной, как раньше. Больно ли мне от этого или, наоборот, спокойнее, я пока не поняла.
Зато я сблизилась с Дезом, и вроде как мы начинаем по крупицам собирать осколки былой дружбы, которая разрушилась чуть больше двух лет назад. Он всегда мил и добр со мной, но бывают моменты, когда его глаза темнеют до черноты, но злость и мрачность предназначаются не мне. А Блейну. Это происходит, когда Дез застает нас с Блейном за болтовней, если, конечно, высосанные из пальца фразы можно назвать «болтовней».
Я успела устроиться на работу, и мне даже удалось убедить начальника составить мой график так, чтобы он не мешал учебе. Так как я работаю продавцом в книжном магазине, большого труда это не составило. Когда я рассказала о работе маме, она сначала замолчала, испугав меня тишиной на том конце провода, а потом бесстрастно сообщила, что рада за меня. Но что-то в ее тоне не дает мне покоя и по сей день.
Плюс ко всему прочему я пару-тройку раз сталкивалась с Заком и Рамоной в университетском коридоре, но заговорить так и не решилась. Да и они со своей стороны показали мне, что не желают даже видеть меня, и прошли мимо, задрав головы. Это больно ударило по мне, и я все еще чувствую покалывание в сердце. Не знаю, как с этим всем справиться и что вообще делать дальше.
Но я благодарна Амелии, которая в последнее время буквально держит меня за ручку в университете. Она познакомила меня поближе со своей лучшей подругой Нелли, очень симпатичной девушкой, и с двумя парнями, Логаном и Коди. Милые ребята, Логан напоминает мне мишку, а Коди… Зака.
Последние пять дней мы обедаем вместе, а иногда я сижу рядом с «братьями», как и Амелия с Нелли. В один из осенних дней я заметила, как Коди с Логаном искоса и злобно поглядывают на наш стол, и Амелия объяснила: оба до сих пор не могут смириться, что она встречается с Ником.
Кинув баллончик на землю, я устало опускаюсь и, оперевшись на большой камень, подгибаю колени, притягивая их к груди. Ничего не получится. Без Зака и Рамоны я ни на что не гожусь. Мы помогали, поддерживали и подбадривали друг друга в нужный момент. Сейчас рядом со мной никого нет, и я чувствую себя покинутой, никому не нужной.
Смогу ли я продолжать жизнь без прежних товарищей, стать независимой? Столько лет я жила ради людей, которые ценили и любили меня. И что я имею в данную секунду? Одиночество, да и только. Один поступок, одно необдуманное действие разрушили то, что я так долго берегла.
Интересно, что Зак и Рамона сейчас делают? Дорисовывают ли они здание университета? Мой портрет так и не будет закончен, если только я не решусь вернуться к нему. Возможно, через месяц я буду готова продолжить начатое. Пока у меня нет желания встречаться с друзьями. Я не жажду вновь столкнуться с их самоуверенными лицами.
– Удобно сидеть на сырой земле? – насмешливо спрашивает Блейн, стоя около мигающего фонаря и опираясь на него плечом.
Я хмурюсь, пытаясь понять, как парень здесь оказался. Я не говорила, куда направляюсь. Даже не оставила записку. Мне хотелось побыть одной, именно с этой целью я поехала к аэропорту. Блейн здесь такой же лишний, как я в доме братства. Пусть уходит или окажется видением.
Закрыв глаза на пару секунд, я распахиваю их, но он по-прежнему здесь. Вздыхаю. Безнадежная попытка. Моему мирному уединению настал конец.
– Как ты здесь оказался? – задаю я встречный вопрос, все еще сидя на земле.
Блейн отталкивается от столба и движется в мою сторону вразвалочку, как будто не истекал кровью две недели назад. И пусть снаружи он выглядит непринужденным, я знаю, что под его толстовкой тянется длинный шрам. То, что случилось с ним, останется не только в памяти, но и на теле.
