– Да. И это самое печальное. Мы можем только поддержать его. Мне стыдно, что из-за наших с Дезом проблем страдают и другие люди. Джареда это все вообще, по идее, никаким боком не касается, но теперь ему придется все расхлебывать. Сейчас он действительно напоминает мне старшего брата… нормального старшего брата.
– Почему я чувствую себя виноватой?
– Потому что ты глупышка!
Хейли выдыхает и, осознавая, что со мной бессмысленно спорить, меняет тему:
– Завтра я выхожу на работу. Мой босс сказал, если случится еще что-нибудь подобное, он меня уволит.
– Пусть увольняет, другую работу найдешь.
– Этот не так-то просто обычному студенту, Блейн.
– Поговори с Амелией. Она работает в «Сахаре», вдруг там есть свободное место. Мне будет спокойнее, если твоя новая работа будет находиться ближе. Хоть Джез уже не причинит тебе вреда, осадок еще остался.
– О, пожалуйста, не напоминай мне о своем брате. Слыша его имя, я сразу же вспоминаю, что скоро суд. Так не хочу. Почему бы просто не засунуть преступника за решетку, если он виноват?
– Увы, законы…
– Я все прекрасно понимаю. Ты вообще готов к заседанию? Я, к примеру, даже представить боюсь, что буду чувствовать. Надеюсь, мой язык не онемеет, когда я буду давать показания.
А вот я знаю, что буду ощущать. Мне будет больно смотреть на Джеза. Я стану снова и снова вспоминать о том, как мне не повезло с братом. Радует только то, что на его лице не будет красоваться дьявольская ухмылочка. Он знает, что проиграл, что проведет всю жизнь в заключении. Однако даже это не приносит мне удовольствия. Джез исчез из моей жизни, но это не значит, что я до сих пор не ощущаю боль из-за такого брата.
– Ты все прекрасно рассказала в участке, так же будет и в суде. Главное, не паникуй. Не люблю раскидываться ванильными фразочками, но хочешь не хочешь, а нам придется пройти этот этап вместе. Ну, в общем, короче, я буду рядом. Помни об этом.
Когда она смотрит на меня с самой милой улыбкой на свете, я ощущаю, как начинаю краснеть. Ну вот, не хватало еще и мне смущаться. В кого я превращаюсь? Никогда таким не был!
– Спасибо, – наконец хоть что-то произносит она и отворачивается к рисунку.
Ее рука порхает по бумаге, брови нахмурены. Мне нравится это зрелище. Я еще ни разу не видел, как художники пишут портреты. Но понимаю, что рисование требует полной сосредоточенности. Конечно, актеры и писатели тоже концентрируются. Но если актер должен играть свою роль, даже когда съемочная площадка шумит или зрители в театре слишком громко обсуждают действия на сцене, то художнику нужно полностью отключиться от всего мира, погрузиться в себя, представить, что он один во всей вселенной.
– Скоро будет готово, а? У меня спина затекла, – начинаю ныть я спустя пять минут.
Хейли сразу понимает, что мне просто скучно. Закатив глаза, она смотрит на меня.
– Что ты хочешь?
– Чтобы ты легла в эту кровать. Серьезно, Хейли, я сейчас сдохну от одиночества и скуки, и у меня правда затекло все тело, даже там, где затекать не должно, – отвечаю я, взирая на нее с надеждой.
– Но я хотела закончить твой портрет сегодня, – хоть девушка и ломается, не зная, что делать, я подозреваю, возможность провести время со мной в постели привлекает ее намного больше, чем рисование. – Если я соглашусь на твое предложение, как ты скрасишь наше времяпрепровождение?
– Подойди ко мне и узнаешь.
– Но…
– Я обещаю лежать смирно, если ты уделишь мне пару часов своего внимания. Я приехал сюда, чтобы расслабиться и забыться, в мои планы не входило становиться полуголой моделью.
– Ладно. Но потом мы дорисуем тебя! – грозно машет она маленьким пальчиком, слезая с табуретки.
Сев прямее, я откидываю покрывало и, когда она забирается на кровать, затягиваю ее на свои колени, тут же целуя.
– Расслабься и дай мне доставить тебе удовольствие. Ты даже представить не можешь, как сильно я тебя сейчас хочу.
Оттенок двадцать восьмой
Хейли
– Да что я вам такого сделала? – кричу я Заку и Рамоне, находясь с ними в пустом коридоре.
Они не дали пройти мне на лекцию, заслонив собою проход на второй этаж. Из-за них я опоздала.
– Вы можете нормально все объяснить? Или так и будете заниматься подобным ребячеством?
– А сама догадаться не в состоянии? – дерзко спрашивает Рамона.
Я не узнаю лучшую подругу. Она никогда не была такой стервозной. Да что Рамона! Они оба ведут себя так, будто я совершила какую-то непоправимую ошибку. Да, я начала общаться с кем-то из братства. Но это не повод полностью вычеркивать меня из своей жизни. Настоящие друзья так не поступают.
Если бы я обидела их чем-то по-настоящему серьезным, то сама бы догадалась, что натворила. Но я не вижу ничего криминального в своем поведении. Такое чувство, словно они искали малейшую причину, чтобы разорвать со мной отношения. Если это так, то я невероятно сильно обижусь.
Зак и Рамона даже не знают, что я пережила за последний месяц, сколько боли вытерпела – как физической, так и моральной. Задумываться о том, почему они от меня отвернулись, просто не было времени, ведь другие проблемы были посерьезнее. Расскажи я им о своих проблемах, они бы не поверили мне на слово. Но у меня есть несколько шрамов. Но показывать их я не буду из принципа. Череда ужасов, произошедших со мной, закалила меня, и с тех пор я научилась давать сдачи, если это нужно.
– Нет, не могу, – не менее дерзко отвечаю я, повторяя действие Рамоны и складывая руки на груди.
– Ты слышал, что она сказала? Наша малышка научилась гавкать, – повернувшись к Заку, с ухмылкой сообщает она.
Я тихо рычу. Как же они меня сейчас бесят!
– Видишь ли, Хейли, – начинает Зак, игнорируя Рамону и спускаясь на одну ступеньку ниже. – Нас очень бесило твое вранье и хождения к «братикам». Нам плевать, чем ты там с ними занималась, но мы очень расстроены и разочарованы. Неужели тебе было мало нашей дружбы?
– Вы думаете, если я позволила себе немного пообщаться с другими людьми, то вы мне больше не были нужны? У вас такие представления о настоящей дружбе? Если это так, то мне вас очень жаль.
– Мы просто ценим друг друга, и нам больше никого не надо. Ты сама когда-то твердила, что мы незаменимы. А что сейчас? Иногда ты приезжаешь с Блейном, и он изредка так не по-приятельски касается твоих талии, бедра, руки или чего-то там еще.
Мне хочется засмеяться прямо Заку в лицо. Какая глупость! Они устроили самую настоящую инфантильную истерику!
– Ваша проблема в том, друзья… Нет, наша проблема была в том, что мы судили о человеке по его внешнему виду. Если он был груб с кем-то или ставил себя выше других, то мы считали его придурком. Но знаете, как дела обстоят на самом деле? Этот человек пережил больше дерьма, чем мы с вами, вместе взятые. К чему я веду? Пообщавшись с ребятами из братства, я поняла, как сильно ошибалась.
