– Дикобраз? – спросила я. – У твоего сравнения должны быть отдельные большие пальцы, чтобы он хотя бы физически мог готовить. Как моя обезьяна.
– Но это же злобный дикобраз. У него есть иглы, думаю, они сойдут за вертела.
– Ах, точно. Теперь это имеет смысл.
Эллиот стоял и улыбался.
– Теперь я знаю, к кому обращаться за сравнениями.
К слову о странностях, мы с дедушкой только что на своем примере доказали, что они есть не только у мамы.
– Что ж, тогда еще увидимся, – сказала я, забирая у дедушки тележку и минуя Эллиота. Я просто чувствовала, что мне необходимо избежать дальнейшей неловкости.
– Эбби, – окликнул меня Эллиот.
– Да?
– Ты идешь на вечеринку Лейси?
– Вообще-то, да.
– Здорово. Тогда там и увидимся.
Возможно, Купер все-таки был прав. Лейси приглашала всех, кто попадался ей на пути.
– Отлично, так держать, – сказал дедушка, когда Эллиот уже не мог нас услышать (к моему огромному счастью). – Ты уже почти можешь вычеркнуть «влюбиться» из своего списка.
– Смешно, – сказала я. – И нет.
– Нам он не нравится? Но он кажется отличным малым. К тому же, он смеялся от твоих шуток, а это хороший знак.
– Тебе он понравился просто потому, что он смеялся от твоих шуток.
– Не без этого, конечно. – Дедушка снова стал у руля и покатил тележку к кассе. – Нам пора идти.
Я взяла дедушку под локоть, все еще прокручивая в голове наш разговор в продуктовом отделе.
– Ты же не слишком сильно переживаешь о маме, правда?
– С ней все будет в порядке.
– Точно?
– Так же точно, как и то, что солнце взойдет на востоке.
Я нахмурила брови.
– Это еще одно старческое выражение?
Он фыркнул.
– Это выражение человека, который пожил дольше твоего.
– Именно. – Меня озарило. – Ты гений!
– А я тебе о чем твержу.
– Нет, ты только что дал мне лучшую идею для списка. Я смогу выполнить это завтра. – И я заставлю Купера присоединиться.
Тринадцать
Ни свет ни заря мое тело закричало от звонка будильника. Кто вообще заводит будильники летом? Мне уже хотелось отказаться от своих планов и отрубить его, но я понимала, что нельзя. Если я действительно собиралась выполнить все пункты плана прежде, чем мистер Уоллес окончательно решит, кого допустить к выставке, нужно поторопиться. И, раз уж вчера мне не попался незнакомец, к которому можно поприставать, нужно было выбрать другое задание, чтобы остаться в седле.
В четыре утра на улице было все еще темно. Купер, наверное, убил бы меня, догадывайся он о моих планах. Или просто никуда не пошел бы. Поэтому я и решила не писать ему заранее. Отказаться сообщением куда проще. Вместо этого я просто прокрадусь к нему в дом. Перед уходом я оставила маме записку на кухонном столе и тихонько сняла с крючка ключи от входной двери.
В доме Купера все еще спали. Окна по-прежнему были темными, горела только лампа на крыльце. Я подумала, что лучше всего залезть сразу в комнату Купера – не впервые мне приходилось так делать. Оставалось надеяться, что он не взял себе за привычку его закрывать. Его комната выходила окнами на фасад одноэтажного здания, и, зная Купера, на месте его родителей я бы уже обеспокоилась. Но, похоже, они и не заметили, что окно осталось без решетки. Купер снял ее пару лет назад, когда устраивал полуночную партию боулинга на автостоянке вместе с Джастином и еще парой ребят из школы. Я посветила телефоном на окно и раскрыла его. Не заперто. Сначала меня накрыло волной облегчения, а сразу после этого – раздражением. Да для любого преступника плевое дело – вскарабкаться сюда и пролезть в дом.
Я перебросила ноги через подоконник. И, как следствие недостатка практики, ударилась коленом об оконную раму. Я сделала резкий вдох и ногой нащупала ковер. Другая нога на пути внутрь столкнулась с бейсбольным трофеем и скинула его на пол. Я вся съежилась, а Купер даже не пошевельнулся.
Я включила лампу на его прикроватном столике и присела на кровать, рядом с его голым торсом. Когда он взял за привычку спать без футболки? И правда, нужно было предупредить его сообщением. Я потрясла спящего Купера за плечо.
– Эй, просыпайся.
Он забурчал и перевернулся на другую сторону.
– Купер, – прошептала я и провела пальцем вдоль его спины.
– Я уберусь в комнате позже, – сказал он.
В этот раз я потрясла его сильнее.
– Просыпайся. Это я, Эбби.
– Эбби? – спросил он, потирая глаза и щурясь на свет.
– Да. Я придумала, как вычеркнуть еще один пункт из списка.
Он сел в кровати, наконец-то фокусируя на мне взгляд. Потом глянул в окно.
– Ты права, проснуться до рассвета – самый страшный из моих страхов. Пойди и вычеркни его.
– Нет уж. Это не считается.
Он вернулся в лежачее положение и натянул одеяло себе на голову.
– Тогда дай мне поспать.
– Купер, я серьезно. Подъем. Я не рассчитывала, что на это уйдет пятнадцать минут. А у нас есть временное ограничение, и если мы упустим нужный момент, завтра я вернусь за тобой в половину пятого.
– Сейчас половина пятого? – спросил он недовольно.
– Мы увидим, как жизнь приходит в этот мир.
– Кто-то собирается рожать? Кто?
– Само собой, нет. – Я скинула с него покрывала. – Поднимайся. Накидывай рубашку. Чисть зубы. А я жду тебя на улице.
Как только он выкарабкался из кровати, я поторопилась отвести взгляд. В одних боксерах он подошел к кипе одежды рядом с комодом, вытащил пару мятых джинсов и влез в них.
– Я сейчас так сильно тебя ненавижу, – сказал он.
Я улыбнулась в ответ и пошла ко все еще открытому окну.
– Меня это не беспокоит.
* * *
– Надеюсь, у тебя там что-то хорошее. – Через пять минут он вышел из дома через переднюю дверь.
– Хорошее. – Я потянула его в машину.
– Я имею в виду, настолько хорошее, что моя жизнь разделится на «до» и «после». Так рано я не просыпаюсь даже в школу.
По пути я разъясняла ему план.
– Смотри, за всю жизнь мы повидали уже около тысячи закатов.
– Ага. Мы же живем возле пляжа. От закатов на океане никуда не деться.
– Говоришь так, словно нам хочется куда-то деваться. От наших великолепных закатов.
