– Конечно, оценят. Кому не понравится смотреть на свои работы в музее? – Непроизвольно мой голос сорвался на середине фразы, и мистер Уоллес это заметил. Я поспешила договорить, но уже спокойнее: – Мне правда хотелось бы сделать это для них.
Он кивнул.
– Отличная идея, Эбби.
– Спасибо. – Возможно, дети на благотворительной кухне подтолкнули меня к этому. Или, может быть, то, что я заставляла себя выходить за рамки привычного мышления, влияло на мое восприятие разных жизненных ситуаций. Так или иначе я была довольна своей выдумкой.
Пока я шла к двери, у меня зазвонил телефон, но я ответила только на улице. Своими пряными дуновениями океанский бриз развивал мне волосы.
– Алло? – Я не пошла к машине, а завернула за здание, на тропинку к обзорной площадке. На отвесной скале стояли две лавочки, и с них открывался превосходный вид на океан.
– Эбби! – Голос звучал слегка отдаленно, но воодушевленно.
– Да?
– Это Рейчел! Я нашла таксофон. В Австрии есть таксофоны!
Я присела на скамейку.
– Рейчел! Как здорово слышать твой голос. Я скучаю!
– Помнишь, я думала, понравится ли мне жить без телефона? – Она вздохнула. – Мне не нравится. Совсем не нравится. К счастью, родители оказались неправы.
Я посмеялась.
– Расскажи мне все.
– Помимо этой штуки с телефоном, здесь, на самом деле, достаточно круто. Тебе и твоему заточенному под искусство мозгу понравилось бы. Здесь столько искусства и столько великолепия. Старые здания, история, культура.
– Ты уже съездила в Италию за каким-нибудь милым пареньком?
– Италия была первой в нашем туре, но оказалось, что сложно тусоваться с парнями, когда родители караулят где-то поблизости. Хотя там все-таки было много горячих итальянцев, так что без флирта я не осталась. Мы должны съездить туда после выпуска. Все вчетвером.
– Вчетвером?
– А мы потеряли в количестве? Или прибавили?
– А, точно. Купер и Джастин.
– О нет, меня не было рядом слишком долго. Все изменилось.
– Нет, не изменилось. У нас все хорошо. Четыре амиго.
– Мне послышалось, или ты только что сказала это? Кажется, ты проводишь слишком много времени со своим дедушкой этим летом, да? Я больше никогда тебя не брошу.
– В точку. Я скучаю по тебе, – сказала я.
– И я. Итак, если серьезно, что у вас новенького?
– Ничего. Просто занимаюсь искусством.
– Джастин пишет?
– Он периодически присылает фотографии, но, думаю, обычно он шлет их Куперу.
– Напиши ему от меня, ладно? Напиши: «У нас все друзья равны – либо мы получаем одинаковое, либо ничего. Не обрекай нас на погибель».
– Вау. Как трагично.
– Он скажет, что это забавно. Но это, к тому же, правда.
– Так, если мы получаем одинаковое, значит ли это, что теперь ты звонишь Куперу?
Она зарычала.
– Ты права. Думаю, нужно позвонить.
– Хочешь добавить еще что-нибудь в письмо Джастину? «Я скучаю», например? Или «Я надеюсь, что твоя работа над строительством школы для малоимущих продвигается успешно»?
Она разок хихикнула.
– Да, добавь: «Спасибо, что сам выполняешь добрых дел столько, что хватит и на нашу долю».
– Сейчас же и отправлю.
– Мне пора. Родители стоят у какой-то пекарни напротив и машут мне обеими руками. Люди уже начинают собираться вокруг них так, словно тем двоим нужна помощь. И если я еще собираюсь звонить Куперу, сейчас самое время это сделать.
– Ладно. Передавай ему привет.
– Хорошо… Подожди. Почему? Ты же не переставала с ним разговаривать, правда?
– Конечно, нет.
Она вздохнула от облегчения.
– Хорошо. Я постараюсь поскорее позвонить тебе еще раз.
– Хорошо. Пока.
– Пока.
В трубке раздался щелчок, и звонок прервался. Я улыбалась. Вот чего мне не хватало – моей цельной группы друзей. Мне не терпелось увидеться с Рейчел. Ее не было дома уже целый месяц, и я даже забыла, почему не говорила ей о своих чувствах к Куперу. Теперь я вспомнила, и снова порадовалась, что все-таки этого не сделала. Мы идеально создавали баланс друг с другом, и как только они вернуться домой, все вернется в норму. Я адресовала Джастину сообщение Рейчел и пошла домой.
Семнадцать
– Моя мама будет в ярости, когда увидит, что ты принес в наш дом еду из «Макдональдса». – Я держала пакет Купера на своих коленях и старалась спастись от жара картошки-фри, оттягивая шорты пониже. Это не помогало.
– Я знаю. Эта женщина смотрит слишком много документалок. Ей бы взять пример с нас и жить в блаженном неведении.
– Думаешь, проблема в этом? В том, что она смотрит слишком иного шоу и читает слишком много статей и книг о всевозможных опасностях вокруг?
– Не знаю. Может быть? Кажется, она принимает все, что читает и слышит, близко к сердцу, ближе, чем большинство.
– Да. Может быть, она поправилась бы. Если бы оставалась подальше от интернета и всех своих нон-фикшен книг. – Думаю, я могла бы предложить такой вариант дедушке. Тогда он не стал бы торопиться с терапией. – Мне кажется, она накапливает всю информацию, а потом волнуется так усиленно, что это превращается в иррациональный страх.
Машина замедлилась, и Купер выглянул из окна. Я проследила за его взглядом – справа, на обычно пустом поле, росло большое дерево. Сейчас рядом с ним стоял какой-то мужчина. Нет, не просто стоял. Он был прикован к дереву.
– Останови машину, – сказала я Куперу.
Он остановился у обочины, и я опустила стекло.
– Сэр? У вас все в порядке?
Мой голос заставил его поднять взгляд с земли и повернуться ко мне.
– На вас же не нападали вооруженные цепями воры, правда? – спросила я.
Купер рассмеялся.
– Нет! – крикнул он в ответ. – Я сам.
– Нарочно?
Его улыбка стала еще шире.
– Застройщики дошли и до этого поля и теперь хотят выкорчевать дерево.
– А, я поняла. Вы защищаете его.
– Да.
– Удачи!
Он помахал нам рукой, и Купер двинулся вперед.
– Ты бы предпочла до конца дней жить на верхушках деревьев или в воде? – спросил Купер.
– Подводный мир однозначно. Если я могу дышать под водой. Могу?
– Конечно. Но тогда для верхушек деревьев тоже нужна какая-то адаптация. Что это может быть?
