Я почувствовала чье-то присутствие слева, обернулась и увидела мистера Уоллеса. От неожиданности я даже вскрикнула.
– Мне пора, – сказала я дедушке. – Попробуешь позвонить Куперу?
– Попробую.
– Приезжайте, даже если его не будет.
– Без Купера у нас нет машины. Она у тебя.
Эта маленькая деталь вылетела из моей головы.
– Такси?
Дедушка засмеялся, и в его голосе слышалась ирония.
– Думаешь, твоя мама сядет в такси?
– Нет.
– Так или иначе, Эбби, наслаждайся этим вечером. Не нужно измерять свой успех мамой.
Я повесила трубку, потому что мистер Уоллес все еще стоял рядом, все еще пристально смотрел на меня.
– Простите, – вылетело у меня. – Мама должна была прийти, и мой друг, я начала волноваться… – Я оборвала предложение, когда поняла, что ему не нужны мои оправдания. – Простите.
– Пожалуйста, постарайтесь не выдавать сегодня свой возраст, Эбби. Мы устаиваем эту выставку не для того, чтобы родители посмотрели на работы своих детишек.
Это было больно. Я кивнула и вышла из-за ширмы. Сейчас у моего стенда никого не было, но я все равно встала неподалеку.
Прошло еще полчаса. По крайней мере, мне так показалось. Без телефона я не знала точно. Мое былое воодушевление обернулось разочарованием, а голова разболелась еще сильнее. Напротив я увидела Эллиота и подозвала его к себе.
– Что случилось? – спросил он.
– Который час?
Он глянул на свои смарт-часы. Пять минут десятого.
– Осталось меньше часа. Купер должен был подвести мою маму. Машина у меня. Можно попросить тебя об одолжении?
– Конечно.
– Напиши Куперу от меня. – У меня было чувство, что его телефон выключен или приложение «Найди друга» просто не работало. Или с моим телефоном что-то было не так. Или… что-то еще.
– Какой у него номер?
Я продиктовала.
– Что сказать?
– Скажи: Эбби тебя ищет. Где ты? Она сказала, что, если ты не болен, она ворвется в ближайшую научную лабораторию, украдет самый смертоносный вирус и выпустит его у тебя в комнате.
Эллиот высоко поднял брови. Я видела, как он печатает: «Эбби хочет знать, где ты».
– Так тоже пойдет, – сказала я.
Мы оба уставились на его экран, ожидая ответа. Когда ничего не произошло, я вздохнула.
– Простите, – сзади послышался голос. – Это ваши работы? – Я повернулась и увидела, что женщина обращается к Эллиоту.
– Нет, – сказал он одновременно со мной.
– Нет… они мои. Давайте я вам покажу. – Я проводила ее к ближайшей картине и уголком глаза заметила, что мистер Уоллес внимательно следит за мной. Неужели он видел все, что тут происходило? Дедушка прав. Нужно перестать волноваться, и пусть главными сегодня будут мои картины, а не успех, который я хотела показать маме… и не наши отношения с Купером. Стоило мне отпустить эти мысли, как сердце тоже успокоилось.
Тридцать один
Как только женщина перешла к другому художнику, мистер Уоллес оказался рядом со мной. Должно быть, Эллиот тоже ушел, потому что его нигде не было видно.
– Эбби, я разочарован, – сказал мистер Уоллес. – Ваш отец заверил меня, что вы будете вести себя зрело.
– Мой отец? Вы знаете моего отца?
– Он писал мне на почту. Он, что, вам не сказал? Я думал, поэтому вы и принесли картины на прошлой неделе.
– Он… написал вам? Поэтому вы согласились меня взять?
– Он сказал, что одна из ваших выставочных работ уже продана, и, с финансовой точки зрения, музею будет разумно показать публике и остальные картины. Я собирался заранее предупредить вас, что имеет смысл наклеить «Продано» рядом с описанием картины.
Мой отец солгал, чтобы я сегодня попала на выставку? В этом не было моей заслуги?
– У вас зритель. – Мистер Уоллес кивнул мне за спину, и оставил меня наедине с этой новой информацией. Она крутилась у меня в голове и норовила пролиться слезами. Но я сдержалась и подошла к пожилому джентльмену, который рассматривал картину с Купером на дюнах. Теперь она смотрелась такой ребяческой. Ни у кого на выставке не было квадроциклов на полотне.
– Моему внуку она понравится, – сказал мужчина.
Я оцепенело кивнула.
– Это мой друг, он ездит.
– И мой внук тоже. Сколько вы за нее просите?
Он был первым человеком, который спросил меня о цене, и я словно язык проглотила. Этот мужчина покупал картину для ребенка. Мои глаза скользнули к рисунку рыбы. Мои картины нравились только детям. Может быть, они и были незрелыми. Я внезапно почувствовала себя пристыженной. Будто я продавала чучела, пока все вокруг предлагали живых экзотических животных. Будто я была единственным дилетантом в комнате с одними лишь профессионалами. Может быть, мистер Уоллес и правда защищал меня своими отказами. Я не была готова. Мои картины не были готовы.
– Юная леди? – позвал меня мужчина с сочувствием в голосе. – Вы в порядке?
– Ммм, да, я… эм… Я не знаю, за сколько стоит ее продавать. – Перед выставкой я изучила расценки и оценила свои работы, но теперь эта стоимость казалась слишком высокой.
– Хотите, чтобы я предложил вам свою цену?
Я повернулась к нему лицом. Я могла это сделать. Он хотел эту картину, и я продам ему ее. Когда я уже открыла рот и хотела заговорить, мои глаза наткнулись на значок на лацкане его пиджака – американский флаг рядом с армейским.
Он был знаком с моим отцом. Мой отец подослал его сюда. Если мой отец решил солгать мистеру Уоллесу, чтобы продвинуть меня на выставку, я не сомневалась, что он подговорил своих друзей прийти и поддержать меня. Наверное, он даже пообещал купить им картины. Меня обуяла злость.
– Нет. На самом деле, она не для продажи. – Я собиралась подарить картину Куперу, и если этот мужчина пришел от папы, я не хотела ее так просто отпускать. И где был Купер? Я волновалась о нем. Его родители все еще не вернулись в город, а сестра ушла к подруге. Вдруг он лежал сейчас дома с жаром?
– А, ну что ж. Ладно. Думаю, кто-то меня опередил, – сказал мужчина и протянул мне свою визитку. – Если вы еще когда-нибудь нарисуете квадроцикл, дайте мне знать.
– Хорошо. Спасибо.
Он отошел, а я продолжила шагать вдоль стен – несмотря на мозоли на обеих ногах, – и посматривать на дверь. Если раньше мне хотелось, чтобы время замедлило свой ход, теперь я мечтала только об окончании этого вечера. Мой телефон зазвонил. Сумка задребезжала на стуле за ширмой. В этот момент меня не волновали наставления мистера Уоллеса, и я достала телефон. Имя Эллиота высветилось на экране, и я сморщила лоб в недоумении.
