– Что? Черт. – Я довела черным последние слова и сняла плакат с мольберта. – У тебя же нет серьезных планов на вечер? Можно взять машину?
Мама предпочла пропустить сарказм мимо ушей и вместо этого слегка подтолкнула меня к выходу.
– Напиши мне, как только доберешься. И когда будешь возвращаться.
– Может, сойдемся на том, что я напишу в случае какого-то непредвиденного обстоятельства?
Она смерила меня взглядом.
– Ладно, я отправлю сообщение.
– Спасибо.
– Приберусь, как только вернусь, – бросила я через плечо, вылетая из комнаты.
– Солнцезащитный крем! – прокричала мама мне вслед.
Я притормозила, зарулила на кухню, сделала пит-стоп у ящика, схватила одну из двадцати баночек солнцезащитного крема и вышла из дома.
Надеясь, что по дороге полотно успеет досохнуть, я бережно разложила его по дну кузова и залезла в машину.
Поверх обычных топа и шорт на мне была рабочая рубашка – с длинными рукавами, на пуговицах и укрытая разноцветными созвездиями засохшей краски. Я вытерла руки о полы этой страдалицы и завела машину, скрестив пальцы, что Купер выступает не первым.
* * *
Примчалась я прямо к началу гонки, поэтому у меня не было времени искать родителей или сестру Купера, хотя они точно были где-то там. Я подняла плакат повыше и болела за друга от старта и до самого финиша. Хотя, признаться, уследить за его умопомрачительными маневрами на дюнах было задачей не из простых. И, конечно, я всегда беспокоилась о нем во время гонок. На заверения Купера, что «он был рожден на дюнах» и «нет поводов для тревоги», я всегда отвечала «отвратительно, и нет, не был». Но я знала, что имеется в виду – он действительно сидел за рулем с самого детства, и сейчас пожинал плоды – как правило, он выигрывал каждую гонку, и эта не стала исключением.
После того как Купер пересек финишную линию первым, он встал и триумфально поднял кулак вверх. Я продиралась через толпу зрителей, по большей части туристов, к трейлеру, на который он погружал квадроцикл после гонок. К моему приходу Купер уже стоял там с семьей. Под мышкой у него был ярко-зеленый шлем, а на лице широко растянулась улыбка.
– Эбби! Мы здесь!
Я кивнула и направилась к ним.
– Привет!
– Добрый день, Эбби, – поздоровалась его мама, в то время как папа просто кивнул. Его сестра Амелия приветствовала меня объятием. До Куперов я не видела семьи, где все были бы так похожи друг на друга: высокие, стройные и светловолосые.
– Всем привет. Отличная гонка, Куп.
Амелия окинула взглядом мой рисунок. За ней на него засмотрелся и Купер. Он прочитал вслух: «Купер – номер один».
– Ага, я первый!
Тогда я попросила его посмотреть ниже. В кавычках меньшим шрифтом его ждало: «Или номер два».
Он слегка толкнул меня плечом:
– Но это неправда.
– Люблю приходить подготовленной.
– Так же сильно, как любишь приходить с ног до головы в цветных разводах?
Я осмотрелась и убедилась, что оставила свою рабочую рубашку в машине, прежде чем спросить:
– У меня краска на лице?
– В точку. – От того, как он провел пальцем сначала по моему виску, а потом и по левой щеке, меня будто пронзило током, и пришлось постараться, чтобы вернуть над собой контроль.
– Приехала впритык? – спросил он.
– Но ведь успела, – ответила я, вытирая лицо. – И не пропустила ни минуты. И плакат, вот, со мной.
Отец Купера похлопал его по спине:
– Хорошая работа, сын.
Раньше родители Купера не одобряли его увлечение, но, когда поняли, что гонки – его страсть, начали чаще выбираться на подобные мероприятия.
– Спасибо, пап.
– Загружаем твои колеса в трейлер?
– Да, спасибо. – Он кивнул мне и похлопал по сидению. – Давай, Эбби, поехали!
– Нет уж, я не попадусь в эту ловушку смерти.
Его сестра рассмеялась:
– А я каталась с Купером.
– Похоже, ты доверяешь брату больше, чем я.
Театрально прикрыв рот ладонью, он прошептал (разумеется, ничуть не тихо):
– Эбби у нас жу-у-уткая трусиха.
– Так уж и быть, за бургер с беконом в честь твоей победы я сделаю вид, что ничего не слышала, – сказала я.
– Я сегодня еду праздновать с родителями, но ты можешь присоединиться. Правда, мам? – спросил Купер.
В ответ его мама улыбнулась, хотя искренность улыбки и вызывала у меня сомнения:
– Да, конечно.
Не скажу, что его родители меня ненавидели. Напротив, их отношение ко мне, как и отношение самого Купера, было исключительно дружелюбным. То есть я знала, что они не обрадовались бы, будь я девушкой Купера. Они мечтали о лучшей спутнице для своего ребенка. Не о девушке с самодельными плакатами, чудаковатой мамой и отцом, который месяцами не появляется дома. Купер ни разу не подтверждал моих предположений, но все и так было очевидно: по их реакции на мои истории из жизни, рассказы о творчестве или семье.
– Хорошо, – согласилась я, не уверенная в правильности своего решения, но уверенная в том, что хочу отпраздновать победу с ним.
– Встретимся в «Чизкейк Фэктори» в пять, – уточнила его мама. – Так у всех нас будет предостаточно времени заехать домой и освежиться.
Она имела в виду, что у меня будет предостаточно времени. Но я не могла ее осуждать. Появляться в ресторане с краской на лице – не лучшая идея.
– Да, договорились… До встречи. – Я развернулась и зашагала вперед, но Купер догнал меня.
– Что такое? – коротко спросил он.
– Что?
– На тебе лица нет. Что случилось?
– Ничего. Скоро увидимся.
– Прекрасно. Зачем что-то мне рассказывать? – Он надулся и поспешил к семье.
– Перестань вести себя как ребенок, – отправилось ему вдогонку.
– Но это мое любимое амплуа.
Я знала, что в конце концов придется пересказать ему недавний разговор с мистером Уоллесом, но оттягивала этот момент на «потом». Возможно, после ужина выпадет подходящая возможность.
Пять
Или не выпадет. Возможно, Купер так никогда и не узнает о мистере Уоллесе. Отрицание уже успело стать моей второй сущностью.
На встречу я надела свой самый нарядный сарафан, выгоревшие волосы заплела в свободную косичку, а макияж ограничила одним слоем туши на ресницах. Хотя и для этого сейчас было слишком жарко.
За столом мама Купера чмокнула меня в щеку, а его сестра пригласила сесть рядом. Между ней и Купом.
