– Обожаю, когда ты красиво одеваешься ради моих родителей, – прошептал он, стоило мне опуститься на соседнее сиденье.
– Замолчи, – пробормотала я в ответ.
Он пришел в шортах и потускневшей от солнца голубой футболке – она оттеняла идеальный бронзовый загар и придавала особую насыщенность голубизне глаз. Светлые волосы Купера, еще слегка влажные после душа, завивались на концах. Да, он, как всегда, выглядел очаровательно. Я побранила себя за то, что вообще обратила внимание, открыла меню и принялась изучать его.
Отчаянные попытки отвлечься и в самом деле сработали, так что я не заметила, как кто-то остановился рядом и окликнул меня:
– Эбби, привет.
Я подняла глаза и увидела Эллиота Гарсиа – знакомого из школы.
– Привет. Не думала, что встречу тебя здесь.
– Это моя подработка на лето, – ответил он.
– Круто.
– Привет, – поздоровался Купер. – Почему мы не знакомы?
Я толкнула его плечом.
– Тебе что, нужно знать всех людей в этом мире?
– Ты понимаешь, о чем я, – ответил он. И я понимала. Все наши знакомые были общими. Мы всегда были вместе: Купер, Эбби, Джастин и Рейчел. Или Рейчел, Купер, Джастин и Эбби; если люди знали одного, они знали и остальных. Но иногда мы ходили на разные предметы и встречали людей, которых не знали остальные.
– Я слышал о тебе, – сказал Эллиот. – Ты Купер Уэллс. Просто мы еще не встречались.
– Теперь встретились, – прозвучало в ответ.
Пока эти двое общались, я непроизвольно начала их сравнивать. Оба милые, но совершенно по-разному. Голубые глаза и светлые волосы Купера против карих глаз и темных кудряшек Эллиота. Первый высокий и мускулистый, второй – худощавый и немногим выше меня. Сейчас, когда они стояли рядом, разница сильно бросалась в глаза.
– Думаю, мы готовы заказывать, – сказал мистер Уэллс, возвращая мои мысли к делам насущным.
Эллиот выпрямился.
– О, конечно, ваш официант будет через минуту. Я просто принимаю гостей. Сейчас принесу вам воды.
Когда он уже направлялся в кухню, Купер предложил:
– Вам с Эбби следует сходить куда-нибудь вместе.
Я охнула от удивления.
Эллиот обернулся:
– Прости?
– Ничего. Не обращай на него внимания, – посоветовала я. Иногда Купер бахвалился своим даром сводничества. Хвастаться ему было откровенно нечем.
Как только Эллиот отошел подальше, я пронзила Купера самым возмущенным взглядом, на который была способна.
– Извини, – обратился он ко мне, – но тот парень запал на тебя. Разве ты не видишь? Я всего лишь пытался его выручить.
– Почему ты не дашь мне самой поупражняться во флирте?
– А это было в планах? Почему-то я очень сомневаюсь.
Я не собиралась флиртовать. Ни Эллиот, ни любой другой парень меня сейчас не интересовали. Мое сердце все еще оправлялось после нелестного отзыва о моем творчестве, и время для свиданий было не самое подходящее.
Поэтому на сверхсаркастичный вопрос Купера я ответила вопросом:
– Есть новости от Джастина?
Он достал телефон и показал мне фотографию наполовину готовой кирпичной стены:
– Он тебе не показывал?
– Нет. Почему он мне не пишет?
Я прочитала подпись под изображением: «Строим школу для местных детишек». Представить Джастина в той среде, гуляющего с малышней и болтающего по-испански – уже не только в кругу семьи, было несложно.
Теперь и я достала телефон, чтобы открыть переписку с Джастином.
Я: «Забыл держать меня в курсе событий, паршивец?»
– Ах, так вот ключ к его покорности, – съязвил Купер, заглянув в экран через мое плечо.
– Мне не нужна покорность. Раскаяния будет достаточно.
Купер хихикнул в ответ.
Эллиот принес нам воды и привел официанта, который принял наши заказы.
Когда тот удалился, мистер Уэллс обратился ко мне:
– Как твои успехи в рисовании? – спросил он. Мы сидели прямо друг напротив друга.
– Все хорошо.
– А ты нарисуешь что-нибудь для меня? – спросила Амелия.
– Конечно, – согласилась я ровно в тот момент, когда миссис Уэллс одернула дочь:
– Нет, Амелия, ты ведешь себя невежливо.
– Почему? – спросила девочка.
– Потому что у Эбби нет времени на такие глупости.
– Да, Амелия, мама права, – подтвердил Купер, протягивая руку за моей спиной, чтобы коснуться ее плеча. – Эбби хочет написать пять новых работ для июльской выставки искусства.
– Нет, не хочу, – перебиваю его я.
– Хочешь, ты же сама мне говорила. Ты сказала, что старые работы не подошли.
– Именно, – сказала я. – Можно, мы обсудим это позже?
– Но я категорически против! Они великолепные. – А затем добавил: – Так или иначе тебе хватит упорства, чтобы нарисовать что-нибудь еще.
– Я не собираюсь больше ничего рисовать.
– Так старые рисунки все-таки примут? Какие именно?
– Нет.
Вот теперь я видела его смятение.
– Ты не можешь одновременно и рисовать, и не рисовать, – наконец подытожил он.
– Не будет никакой выставки.
– Ее отменили?
– У меня. У меня не будет никакой выставки.
– Я думал, директор еще раздумывает. И в результате скажет «да».
– Он сказал «нет».
– Оу. – Его улыбка тут же куда-то испарилась.
– Да. Ну и ладно, не важно. Не последняя выставка в моей жизни. – Я чувствовала, как щеки налились краской, и мне хотелось сбежать от разговора, поэтому я потянулась за стаканом и сделала большой глоток.
Его родители переглянулись и снова остановили взгляды на мне. Их так и подмывало задать какой-нибудь наводящий вопрос или сказать что-нибудь типа «но это ведь важно» или «но твои работы должны быть на выставке». Мистер Уэллс, судя по всему, уже подготовил реплику, потому что он даже откашлялся. А я знала, что разревусь еще до окончания его монолога; что бы там дальше ни прозвучало.
И тогда Купер меня спас:
– Ты права, ничего страшного. – Он сжал мое колено под столом, а потом опустил руку. – И кто здесь скажет, что мое выступление на дюнах было не потрясающим?
Амелия сразу поняла, что мне нужен отдых, и подыграла брату:
– Ты словно взлетел на последнем прыжке!
Взрослым понадобилось немного больше времени, чтобы сообразить, что к чему. Какое-то время миссис Купер неотрывно смотрела в мои глаза, а затем обратилась к сыну:
