Завязалась драка.
– Подонок! Ты знал, что я люблю её! – кричал Мартин.
– Она ничем тебе не обязана! Ничего не было! И я тоже люблю её! Имею право! – пыхтел Лебедев, отбиваясь.
– Исподтишка действовал! Я тебя сейчас убью!
Ася и Мария Алексеевна закричали дикими голосами:
– Прекратите! Что вы делаете! Господи, уберите от них ножи и вилки! Да что вы сидите?! Михаил, Григорий, да разнимите же их! Они же покалечат друг друга!
– А я что? Я вообще человек посторонний. Зашел в гости, называется… – как-то сник Михаил Иванович, не двигаясь с места.
А Григорий под шумок и под знаменем борьбы с запоями пропустил еще пару рюмок бражки, прижимая к животу бутылку с остатками шампанского.
Яна тигрицей бросалась на упругие дерущиеся тела с успехом маленького резинового мячика, атакующего мощную бетонную стену с желанием пробить ее. Отпружинила она от дерущихся так же, как мячик. Успех остановить драку у Яны стремился к нулю.
– Мартин! Виталий! Пожалуйста! Умоляю, остановитесь! Что вы делаете? Помогите! – Яна кружила вокруг потасовки, как заполошная наседка.
Мартин стал явно одерживать верх над Виталием. Он придавил его к земле, заняв лидирующую позицию сверху. И тут случилось непредвиденное – на его кудрявую красивую голову опустилась трёхлитровая банка с огурцами.
Мартин замер, чуть приподнялся, зашатался и повалился лицом вниз.
– Господи помилуй, – прошептала Ася.
Виталий Николаевич выбрался из-под поверженного врага, хрипя и кашляя. А над полем битвы возвышалась белая как мел Мария Алексеевна с крышкой и горлышком от банки в руках – фрагментами разбившейся стеклотары.
– Убили! Вы его убили! Врача срочно! – засуетился Михаил Иванович.
– Любимый! – кинулась к Мартину Яна.
– Давайте аккуратно подымем его и положим на стол, – необдуманно предложил Григорий. – Зачем ему на земле лежать?
Все засуетились, стали поднимать обмякшего Мартина, а Мария Алексеевна торопливо сгребала со стола тарелки и закуски. Мартина аккуратно опустили на скатерть и попытались привести в чувство. Мартин был неподвижен. Рубашка на нем была разорвана, оголяя широкую грудь с несколькими шрамами, полученными в ходе активной жизни. Лицо было в крови, руки тоже. Чья это кровь и откуда она взялась? С первого взгляда было непонятно. Он лежал, окружённый лепестками роз, которые, видимо, предназначались Яне, Асе и Марии Алексеевне, но не дошли до получателей. Мартин сейчас напоминал сына раджи, индийского князя, преждевременно ушедшего из жизни, которого положили на деревянный помост, обложили цветами и дарами, готовя к отправке в священный огонь. Индийцы сжигают тела и освобождают души.
Яна почему-то совершенно ни к месту подумала о том, что Мартин даже в таком виде замечательно красив. Виталий Николаевич наконец-то пришёл в себя и тоже встревоженно посмотрел на соперника.
– Ну и что наш Отелло? Почему в пьесе мавр душит изменщицу, которая абсолютно не виновна, а этот идиот на меня накинулся? Вы меня спасли, – покосился он на Марию Алексеевну.
– Потому что на его глазах Яго чуть не откусил губы бедной Дездемоне, – пояснила Ася, отодвигая Яну и пытаясь осмотреть голову Мартина.
Цветкова хоть и была медичкой, но в этой ситуации оказалась абсолютно бесполезной. Она зарыла длинные пальцы в кольцах в шелковистые волосы Мартина и тихонько стонала.
– А вы весёлые ребята, – отметил Григорий. – Может, полицию надо вызвать? Труп всё-таки…
– Типун тебе на язык! Сам ты – труп! – огрызнулась Яна, не отцепляясь от Мартина. – Он жив!
Никто во время драки не заметил, как Мария Алексеевна успела метнуться в погреб за банкой с прошлогодними огурцами. Почему эта мысль пришла ей в голову, почтенная дама не могла бы сейчас объяснить. Такой у нее был душевный порыв. Она приволокла этот тяжёлый предмет и звезданула им по голове победителя. Действительно, не кирпичом же его надо было приговорить? Хотя тяжёлая стеклянная банка будет покруче кирпича.
– Зачем нам сельская полиция? Своя полиция уже на месте! Парень крепкий – выдержит! – вытянулся в струнку Виталий Николаевич, зачем-то прикладывая солёный огурец к разбитому лбу. – Холодненький. Ой! Твою же дивизию! – вдруг заорал он.
– Что? – обернулась к нему Ася.
– Щиплет-то как! – побагровел Виталий Николаевич.
– Так чего ты солёные огурцы в рассеченную рану суёшь? рассердилась Ася. – Беги, умывайся холодной водой!
Виталий Николаевич поспешил к умывальнику под комментарии Григория, расслабленно привалившегося к стволу яблони.
– Беги, беги, гладиатор! Моя милиция меня бережет! Не сыпь мне соль на рану, она еще болит! Не говори навзрыд…
– Хватит! Поэт-песенник! – прервала его стенания Ася. – Вот, смотрите, у Мартина рана на затылке! Она кровоточит! – повернула она голову Мартина.
– Здесь шить надо, – со знанием дела заметила Мария Алексеевна. Это были ее первые слова после того, как она чуть не прибила Мартина позорным предметом. Действительно, разве эстетично погибнуть, получив по башке прошлогодними консервами?
Но Лебедева она всё-таки спасла. Ведь Мартин в порыве ярости мог соперника запросто задушить. И что тогда было бы делать? Передачи в тюрьму носить?
– В больницу? – вскинула ресницы Ася.
– Я бинт принесу, сейчас перевяжем, – предложила Мария Алексеевна.
Делая перевязку, Яна блеснула профессиональным умением. Пригодилось медицинское образование.
Лебедев, прижимая к садине на лбу холодную бутылку пива из холодильника, ласково посмотрел на Марию Алексеевну.
– Хочу от всего сердца поблагодарить вас, милая Мария Алексеевна, – сказал он, – за ваш выбор. – Мне вы только зуб сломали, а вот Мартину точно не повезло… Как бы бедняга память не потерял.
– Кажется, приходит в себя, – прокомментировала Яна, всё ещё придерживая голову любимого.
Мартин открыл мутные глаза и посмотрел прямо перед собой, словно сквозь время.
– Очнулся, – выдохнула Мария Алексеевна с явным облегчением, что не взяла грех на душу.
– Мартин! – склонилась над любимым Яна – Ты слышишь меня? Мартин, ты как?
Он сфокусировал взгляд на ней и ничего не ответил. Яна похолодела.
– Ты узнаешь меня? Это я – Яна! Мартин!
– Точно ему Мария Алексеевна память отшибла! Теперь он тебя не вспомнит! – обрадовался Виталий Николаевич.
– Янка… – разлепил спёкшиеся губы Мартин. – У меня фейерверк в голове. Что я? Где я? Голова болит нестерпимо… Что со мной случилось? Ты мне изменила?
– Мартин, дорогой мой, приди в себя! Не изменяла я! Думаю только о тебе и в последнее время, если что и было, так это только с тобой!
