– Да кому вы помешали?
– Это вопрос интересный. Слухи разные ходили. Вот на соседней точке, тоже на трассе, нескольких девчонок похитили, а потом их изуродованные тела нашли в лесополосе. Думаю, с нами произойдёт то же самое… – Марина зябко повела плечами. – Дело даже не открыли. Мы для полиции, да и для всех остальных, не люди – мусор. Жизнь наша копейки не сто́ит. Плохо мне, голова болит ужасно, наверное, ударилась. Или по голове били. Ничего не помню. – Она привалилась к стенке вагона и прикрыла глаза.
Яна затрясла ее за плечо:
– Эй… Марина! Очнись, пожалуйста. Как вы в вагоне оказались, помнишь?
Марина открыла глаза. В них читалась беспросветная тоска. Она с трудом фокусировала взгляд.
– Помню, но местами. Помню, что мы работали на трассе. Подъехала «Газель» и пара джипов, вышли крепкие мужики. Подошли, приценились, а потом внезапно напали на нас, брызнули в лицо слезоточивым газом. Всех запихали в «Газель», привезли на станцию и затолкали в товарный вагон. Едем вторые сутки. Есть не дают, заставили пить воду, а от нее все спят, в себя прийти не могут, как сонные мухи. – Марина махнула в сторону девушек, которые сидели, закрыв глаза и привалившись друг к другу. – Какую-то дрянь в воду подмешали, чтобы мы не орали.
– Господи! Ужас какой…
– Пару раз на остановках заходили в вагон. Девки спали, а я притворялась, что сплю. Лежала как мёртвая. Они в масках были, в лица фонариком светили, что-то искали или нас рассматривали, хрен их знает. Но страшно!..
– А как же тебе удалось не уснуть?
– А я воду не пила, только рот прополоскала, да потихоньку выплюнула. Сама не знаю, почему так поступила. Пить хочется ужасно! И есть…
– А сколько их было? – спросила Яна.
– Человек пять, кажется. Но это только тех, что по вагону шарились. Думаю, что их больше.
– Да-а, дела… Ну и чудеса творятся на железной дороге! Что ни поезд – то криминал. На меня и моего друга напали в вагоне-ресторане. Ресторан, правда, пустой был, мы на запасном пути задержались – с заведующей договорились. Мне удалось через окно убежать, а он там, в вагоне, остался. Драка жуткая… Не знаю, что и думать… – заплакала Яна.
– Ну, перестань, – Марина погладила Яну по плечу. – Сейчас раскисать не время. Пропадём все ни за грош. Вытри глаза и не реви.
Яна сняла с шеи сумку и расстегнула ее в поисках носового платка. Она рылась в ней, но в темноте вагона носовой платок найти было трудно.
– Надо же, сколько ненужного барахла я с собой таскаю, – приговаривала она, запустив руки в объёмное брюхо своей сумки. – Платок, колготки, кофта, туфли, ключи, помада, зажигалка, таблетки, очки, свечка… Откуда она здесь? Да, кстати, вот у меня тут в пакете еда из вагона-ресторана. Колбаса, буженина, сыр… Будете? – Яна раскрыла целлофановый пакет.
От запаха еды девушки мгновенно проснулись и кинулись к Яне, как голодная стая. Яна зажгла так кстати оказавшуюся в сумке свечку и начался пир. Через пару минут не осталось ни крошки.
– А воды у тебя случайно нет? Или выпить? – спросила рыженькая веснушчатая девушка.
– Нет. Шампанское, что мы пили, я не прихватила.
– Как же хочется пить! Мы тут умрём от обезвоживания!
– Да о чем ты говоришь? Мы скорее умрём от рук этой банды! Порежут нас на кусочки, как тех девчонок, вот и всё. Странно, знаем, что погибнем, а всё равно есть и пить хочется.
– Хватит говорить о смерти! – прикрикнула Яна. – Надо что-то делать…
– Да что мы можем? – пожала плечами Марина. – Сидим, как куры в клетке, ждём, когда из нас суп сварят. Что бандиты задумали – нам не понять, ясно лишь одно – нас будут сначала мучить. Иначе уложили бы на месте. Но как ты в нашу компанию затесалась, это вопрос. А ты что, Яна, думаешь?
Яна ничего не ответила. Она встала с дощатого пола, подошла к двери вагона и попыталась какой-то палкой сдвинуть задвижку через щель в двери. Задвижка находилась снаружи. Двигать было трудно. Девушки окружили ее. Яна строго посмотрела на них и сказала:
– Давайте вместе попробуем отодвинуть задвижку. Ну-ка, навалились! Вы дёргайте дверь, а я буду задвижку пихать палкой. Ну, начали!..
Девушки навалились на дверь, и непонятно каким чудом щеколда отъехала и можно было сдвинуть тяжеленную вагонную дверь в сторону.
Дверь открыли и перед глазами пленниц понеслась земля, стремительно убегающая назад. Поезд шёл на довольно приличной скорости. В сухом и чистом воздухе пахло полынью и травами, низкие кусты широко расстилались вдоль рельсов, а за ними уходили вдаль бескрайние поля.
Девушки радостно засмеялись и стали обниматься. Яна скомандовала:
– Надо прыгать!
– Мамочки, я боюсь! – заверещала одна из девиц!
– Боишься, так не прыгай! – одёрнула ее Яна. – Кто еще боится?
Марина подняла на нее черные глаза. Яна отметила, какие у нее длинные загнутые ресницы.
– Да все боятся. Ты что ли не боишься? Но делать нечего. Девки, давайте! Я первая… – И она приготовилась прыгнуть из вагона.
– Постойте! – придержала ее Яна. Она указала на высокое дерево, виднеющееся вдалеке. – Видите это дерево? Прыгаем из вагона и собираемся около него. Это место нашего сбора, поняли?
Все дружно закивали.
– Ну, тогда с богом! Маринка, давай!.. – крикнула Яна, и первая девушка, которая крепко держалась за ее руку, вывалилась из вагона, чуть не утащив Яну за собой.
– Следующая! – приказала Яна.
Девушки прыгали одна за другой. Поезд мчался вперёд. Яна осталась в раскачивающемся вагоне одна. Ветер бил ей в лицо и трепал волосы. Она собралась в комок, приготовившись к прыжку, но в этот момент поезд вильнул влево, вагон накренился, и Яна отлетела к противоположной стороне, крепко ударившись больным плечом. Она взвыла от боли и прикусила губу чуть ли не до крови.
– Твою же… дивизию, – простонала Яна и вдруг увидела, что открытая дверь медленно, но неотвратимо начинает закрываться.
– Мама дорогая! – закричала она и бросилась к двери, но та со стуком захлопнулась.
Яна вцепилась в дверь и, что было силы, попыталась вновь откатить ее назад. Но силы эти явно были неравны. Дверь не поддавалась, как бы Яна ее ни пихала. В первый раз, чтобы она открылась, понадобились четыре девушки, а теперь она билась с проклятой дверью одна.
Через полчаса упорной борьбы Яна поняла, что оказалась в крепко запертой ловушке. Она села и обхватила голову руками, ругаясь и плача. «Мартин, – молила она, – Мартин мой милый, мой дорогой, помоги мне, вытащи меня отсюда! Я боюсь! Ты жив, Мартин? Увижу ли я тебя ещё… – рыдала она, размазывая слёзы по грязным щекам. – Значит, это судьба… Мы никогда больше не увидимся, я чувствую сердцем, что больше не увижу тебя живым…»
Яна всхлипнула и вспомнила о девушках, которым она помогла бежать. Ей на минуту стало легче. «Может быть, они позовут на помощь? – подумалось ей. – Нет, вряд ли. Ведь они наверняка подумали, что я тоже соскочила с поезда и по какой-то причине не пришла к месту сбора. Нет, ждать помощи неоткуда…» – с этими мыслями Яна расстелила какое-то тряпье, улеглась на него, свернулась калачиком, закрыла глаза и провалилась то ли в сон, то ли в обморок, не имея сил даже плакать.
