– Не знаю! – хором ответили мы с Надеждой Васильевной.
– Есть стремянка и электролампочки, – уточнила Бровкина.
– Замечательно, – вздохнула свекровь, – можно одну Роки ввернуть, чтобы видеть, куда свечку запихивать.
И тут меня осенило. Я взяла трубку Рины, быстро переслала себе сообщение со списком и отправила его начальнику нашего отдела спецсредств. Ответ примчался, как на реактивной тяге.
«Тань, это что?» – написал Андрей.
У нас завязалась переписка.
«У тебя есть такой набор инструментов?»
«Он базовый».
«Хранится на базе? На какой? Можешь привезти?»
Раздался звонок, из трубки донесся голос Андрея:
– Базовый, означает: всегда необходимый. Конечно, все есть под рукой.
– Андрюшик, можешь помочь? – взмолилась я.
– Что надо?
– Сначала ответь на вопрос о помощи.
– И как это сделать, если я понятия не имею, о чем ты попросишь?
– Ладно, мне надо соорудить аппарат для впихивания свечки. Только не интересуйся куда и зачем. Чертеж есть.
– Хм! Лекарство в задницу?
– Как ты сообразил? – пришла я в восторг.
Андрюша начал объяснять:
– А куда еще впихивают свечку? Про ту, которая горит, говорят: «ставить». И у меня дома младенец, ему от колик их прописали. Пришли схемку, гляну.
Я живо отправила нашему мастеру на все руки список и чертеж.
– Плевое дело, – объявил Кучеров, – легко сделаю. Нужен объем талии и бедер. В сантиметрах.
– Сейчас измерю, – заликовала я. – За час соорудишь?
– Нет, – донеслось из телефона.
– Почему? – расстроилась я.
– Потому что я стою в адовой пробке на МКАДе. До дома, если верить навигатору, ехать два часа, завтра получишь, позвоню, когда готово будет. Размеры пришли, – пробурчал Андрей и отсоединился.
Я положила телефон на стол.
– Отпускайте Роки. Сегодня ему лекарство не достанется, аппарат смастерят завтра.
Глава двадцать третья
– Светлану Тихоновну Казакову оказалось легко найти, – доложил Коробков, – она родилась и прожила большую часть жизни на одном месте. Ее дочь Варвара на самом деле вышла замуж за Бориса Берга. Георгий не напутал. Парень работал шофером в компании, которая помогала людям переезжать из одного жилья в другое. Оклад у него тогда был невелик. Счетов в банке он не имел, жил в общежитии.
– Не все люди несут деньги в банк, – заметил Иван, который приехал в офис прямо из аэропорта, – возможно, у парня была заначка.
– Откуда? – засмеялась я.
– Он детдомовец, – напомнил Димон, – никто ему не помогал материально.
Дверь распахнулась, на пороге нарисовались Ада Марковна и два ее верных пажа.
– Дюдюня! – пришел в восторг Иван. – Счастлив тебя видеть. Честное слово, не верил, что ты вернешься.
– Рина уговорила, – ответила Ада Марковна, – ей не нравится, что Таня нового сотрудника обучает, а муж его… хоп, и в другую бригаду перекидывает. А меня ты с места не сдвинешь.
– Давайте продолжим совещание, – остановила я пылкую речь Ады. – Что мы успели узнать? Николай Каменев и Вероника полюбили друг друга в детстве. Мальчик пришел в класс, где училась девочка. Коля был отличником, хватал знания на лету, без проблем поступил в институт. И стал пытаться зарабатывать деньги. У него дела весьма успешно пошли. Его родной отец, Игорь Рудольфович Шмаков – серийный маньяк, охотился на женщин, издевался над ними, потом убивал. Мать – Кира Николаевна вроде помогала супругу.
– Скорей, не мешала, – уточнил Коробков. – Вначале, когда следователь ее о чем-то спрашивал, она отвечала:
– Не знаю, поинтересуйтесь у мужа.
Потом она изменила показания:
– У нас дома все решал Игорь, что он велел, то я и выполняла.
Следователь тут же спросил:
– Какие приказы отдавал вам супруг?
– Не помню, спросите у Игоря, – снова забубнила Кира.
Так она себя недолго вела, дней семь-восемь. Потом замолчала, вопросы игнорировала. Странно, но ее признали вменяемой и усадили на скамью подсудимых. Во время заседания суда Кира стала себя более чем странно вести и в конце концов судья прервал слушание дела. Родную мать Николая наконец-то сочли сумасшедшей, она очутилась в психиатрической лечебнице, где провела несколько лет. Потом Киру признали социально неопасной, но неспособной к самообслуживанию. Ее перевели в интернат, где содержатся одинокие люди с деменцией и похожими заболеваниями. Вот там она и жила, пока не сбежала.
– Удрала? – удивился Миша.
– Да, – подтвердил Коробков, – проявила такую прыть и сообразительность, что у меня возникли сомнения в правильности ее диагноза – слабоумие. В интернате после обеда объявляли тихий час. Коридор запирали, палаты с постояльцами тоже. Два часа тишины. Медсестры использовали это время для личных нужд, чаще всего бегали по магазинам. Тогда было время дефицита, за мылом, туалетной бумагой, шампунем, да вообще за всем народ в очередях давился. Неподалеку от приюта раскинулся рынок, при нем был универмаг. Средний медперсонал туда дорожку протоптал. Смена у них в девять вечера заканчивалась, торговцы в этот час уже уезжали. Как товары приобрести? Использовать то время, пока слабоумные спят. Учреждение находилось на окраине подмосковного городка, порядки в интернате были деревенские. Как потом стало понятно, Кира вышла в коридор, открыла замок в двери, наверное, сэкономили, поставили дешевый. Женщина взяла халат медсестры, косынку и вышла из здания. Что было дальше? Ответа нет. Наверное, она просто перелезла через забор.
Димон почесал подбородок.
– Времена почти былинные, интернета нет. Электронные замки, видеокамеры еще не придумали. У ворот стояла будка, в ней дед с берданкой спал. Кому нужны умалишенные? Что можно украсть в интернате? Клеенку со стола? Полотенце в бане? Контингент к побегам был не склонен. Несчастные постояльцы соображали, как двухлетки. Тихо было в приюте, сонно. Когда стало известно, что Шмакова сбежала, вызвали милицию. Сельский детектив обошел по периметру забор, обнаружил с внешней стороны следы от шин велосипеда, двинулся по отпечаткам и нашел тело Киры. Эксперт заявил, что она упала с двухколесного «коня» и сломала шею. Не повезло женщине. Я бы стал задавать вопросы. Кто оставил велик? Куда Кира поехала? Но никто любопытствовать не стал. Киру Николаевну похоронили и забыли о ней.
– Восьмиклассник мог знать, чем занимались его родители? – вдруг спросила Ада.
– Конечно, – кивнул Михаил, – дети обожают подслушивать разговоры взрослых, а те дома расслабляются.
– Думаю, Шмаковы не обсуждали за вечерним чаем подробности очередного садистского убийства, – пожала я плечами.
