– Да! – согласилась я. – Еще одна странность.
Димон вынул из бардачка пачку печенья.
– Маленькая нестыковка – дверь к большим ошибкам. Надо мне порыться в разных закоулках.
– Хорошая идея, – согласилась я, – начинай.
– Вроде все ясно, – пробормотал приятель. – Марта решила в очередной раз «порадовать» отца сюрпризом. Она не знала, что он до смерти боялся бабочек. Получается – дочь случайно убила отца.
– Приемного, – подчеркнула я.
– Который относился к ней, как к родной, – подчеркнул Коробков. – Марта не виновата. Никто в доме не знал о фобии Николая Петровича.
– Почему? – спросила я.
– По какой причине бизнесмен скрывал от членов семьи неприятие чешуекрылых? – уточнил Дима.
Я перестроилась в правый ряд.
– Если в дом залетает большой комар, ну, знаешь, такой, с длинными ногами, мне делается жутко. Я кричу: выгоните его!
– Да ладно, – рассмеялся Коробков, – ты всерьез?
– Ага, – по-детски ответила я, – до одури их боюсь. Посторонним о своем страхе не рассказываю. Но и Рина, и Иван, а теперь и ты в курсе моего страха. Зачем от своих скрывать? Трудно одному фобию тащить, о ней надо сообщить тем, кому доверяешь. И сразу легче станет. Николай молчал. Странно это.
– Тань, ты девочка, – засмеялся Коробок, – вам положено визжать и падать в обморок при виде мыши или таракана. Это даже забавно, все просто посмеются. А Николай – мужик. Ну, представь, что я стал бы истерить при виде мухи? Твоя реакция?
– Сниму тапок и устраню причину твоего ужаса, – ответила я.
– Потом не станешь ржать?
– Еще как стану, – ухмыльнулась я, – и всем расскажу: Димон мог муху из пистолета пристрелить, но он под стол залез.
– Общество толерантно к женскому визгу в адрес безобидного комара, а мужика, который испугался мухи, объявят идиотом и трусом, – подвел итог приятель, – поэтому Николай и помалкивал. Для представителя сильного пола немыслимо выглядеть трусом. Думаешь, мы ничего не боимся?
– У парней полно страхов, просто они другие, чем у нас, – уточнила я. – И самый основной мужской ужас: проявить слабость в постели. Женщина может лежать бревном, считать лампочки в люстре, для нее такое поведение не драма. Ну, не хочется ей, а муж настоял, пожалуйста, мне не жаль. А если слабая половина пристала к сильной и ничего не получилось, то у мужика просто мир рухнет! Я импотент! Но только вы об этом в компании не расскажете, приврете, что способны по десять раз за ночь, да с разными. Женщина же спокойно поделится с подругой:
– Мой вчера совсем с ума сошел. Ночь на дворе, завтра рано вставать, а у него типа конь застоялся.
– Слушай, это с ним не часто случается, – засмеется приятельница, – надо пользоваться моментом.
Мужчины и женщины очень разные, но страхи свойственны всем. У меня есть соображение, по какой причине кое-кто никогда не сообщит о том, что его-ее пугает, даже самому близкому человеку не признается.
– И почему? – полюбопытствовал Димон.
– У моей матери была сестра, – продолжала я, – не знаю, по какой причине отношения у них прервались, когда я во второй класс пошла. А до этого тетка часто к нам приезжала, чем здорово раздражала всех, включая родную мать, мою бабушку. Однажды я пришла из школы, поела, села делать уроки и заснула. Проснулась от противного шепота:
– Танька, открой глаза! Я сжираю всех ленивых девчонок, которые дрыхнут, вместо того чтобы пропись заполнять.
Мои веки поднялись… О, боже! Прямо перед лицом висело нечто огромное с крыльями, длинными ногами и бубнило:
– Сейчас я Таньку искусаю!
Я заорала, вскочила, упала, разбила нос. На вопль внучки пришла бабушка, и что оказалось? Моя тетя, взрослая женщина, увидела, что я задремала за столом, и решила «подшутить» над первоклашкой. Она поймала большого комара и, уж не помню как, то ли держа его в руке, то ли с помощью пинцета поместила насекомое прямо у моего носа и начала шептать.
Результат шутки – разбитый нос, мои мокрые штанишки. Но самое обидное: реакция бабушки и мамы. Они обе хохотали до упаду, приговаривая:
– Она описалась. Танька, нельзя быть такой трусихой.
И теперь я панически боюсь гигантских комаров. Как думаешь, мне приятно тебе сейчас эту историю рассказывать?
Димон быстро убрал печенье.
– Нет. Спасибо, что доверяешь мне. По-твоему, любой страх вырастает из психологической травмы?
Я притормозила.
– Не являюсь специалистом, но, думаю, да. Николай панически боялся бабочек, потому что с ними связана крайне для него неприятная история.
Коробков глянул в окно.
– Дело Игоря Рудольфовича Шмакова оцифровано. Введу в поисковик слово «бабочка», авось он что-то говорил про них. Вроде мы все закончили, а нет ощущения, что дело «ушло».
– И у меня так же, – призналась я, – тоже не «уходит», словно «висяк» в архив отправила.
В подставке зазвонил мобильный, меня разыскивала Дюдюня.
– Что-то не нравится мне окончание истории, – сказала она, – кое-что удивляет, платье…
– Да, – перебила я, – мы тоже заметили.
– Засучим рукава и залезем в помойку! – предложила Ада. – Рыться в мусоре – мое любимое занятие. Ты забыла про еще одну странность!
Глава тридцать девятая
На следующее утро, придя на работу в восемь утра, я обнаружила в переговорной всех членов своей бригады и удивилась:
– Вы тут всю ночь просидели? Судя по горе упаковок от «изысков» из ближайшей обжорки, домой не поехали?
Дюдюня направилась к кофемашине.
– Дима решил проверить, может, жив кто-то из бригады, которая много лет тому назад занималась маньяком Шмаковым.
– Для начала я полез в темный угол, – потер ладони Коробок, – машинистка Елена Патронова, последняя жертва маньяка, даже не рождалась, упоминания о такой гражданке отсутствуют. Я прополз по всем базам. Нет такой и не было.
– Возможно, Елена вовсе не набирала тексты, – предположила я, – а была ответственным сотрудником, имя у нее другое, фамилия тоже. Это, кстати, объясняет тогда, почему ее кинулись активно спасать.
– Тань! В возрасте двадцати лет значимыми фигурами в большом доме на площади Дзержинского в советские годы не становились, – прервал меня Коробок. – Патронова – редкая фамилия. Во времена, о которых мы говорим, в Москве была лишь одна женщина, которая ее носила: Фотиния Марковна, вдова. Ее сын, Кирилл Андреевич, получив высшее образование, пришел служить туда, где его мать работала секретарем одного из начальников. А теперь угадай с трех раз, с кем мы сейчас поговорим?
Я заморгала.
