Таков был этот человек, которому позднее было суждено совершить еще более славные подвиги и с которым теперь договаривался Черный корсар.
— Заходи, — сказал Олоннэ, пожав руку капитану «Молниеносного». — Я с нетерпением ждал твоего возвращения.
— И мне очень хотелось тебя видеть, — ответил корсар. — Ты знаешь, что я был в Маракайбо?
— Ты!.. — воскликнул пораженный Олоннэ.
— А как же я мог выручить тело моего брата?
— Я думал, ты воспользуешься чьими-нибудь услугами.
— Нет, ты сам знаешь, что такие дела следует делать самому.
— Смотри, как бы тебя не подвела твоя смелость. Видал, чем кончили твои братья?
— Молчи, Пьетро.
— Ну не печалься, мы отомстим за них, и очень скоро.
— Решился, наконец? — спросил радостно корсар.
— Мало того! Я задумал целую экспедицию.
— Неужели? Ты правду говоришь?
— Клянусь честью разбойника, каковым меня нарекли испанцы! — сказал со смехом Олоннэ.
— Сколько же кораблей у тебя?
— Вместе с твоим «Молниеносным» будет восемь. Всего шестьсот флибустьеров и буканиров. Мы возглавим нашу флотилию, а Микеле и Баск поведут остальных.
— Баск тоже с нами?
— Он просился с нами, и я сразу же согласился. Ты ведь знаешь, он был в армии солдатом и может сослужить нам хорошую службу. К тому же он богат.
— Тебе нужны деньги?..
— Я спустил все, что заработал от продажи последнего корабля, захваченного на обратном пути из Лос Кай-ос, недалеко от Маракайбо.
— Я готов выложить десять тысяч пиастров.
— Черт возьми! У тебя, видать, дома настоящие золотые россыпи!
— Я дал бы больше, если бы утром не заплатил большой выкуп.
— Заплатил выкуп? За кого?
— За одну благородную даму, попавшую мне в руки. Деньги причитались моему экипажу, и я их заплатил.
— Кто же это такая? Какая-нибудь испанка?
— Нет, фламандка, которая наверняка в родстве с губернатором Веракрус.
— Фламандка!.. — воскликнул Олоннэ. — И твой смертельный враг тоже ведь фламандец.
— Что ты хочешь сказать этим? — спросил, бледнея, корсар.
— Я подумал, что она может оказаться и в родстве с Ван Гульдом.
— Бог мой! — вымолвил корсар слабеющим голосом. — Это невозможно…
Олоннэ остановился в тени хлопкового дерева и пристально посмотрел на корсара.
— Что ты на меня уставился? — спросил тот.
— Я думаю о твоей фламандке, но никак не могу понять, почему ты так взволнован. Ведь на тебе лица нет!
— Я поклялся уничтожить всех Ван Гульдов до последнего!
— Ну и прекрасно, покончи с нею, и дело с концом.
— С ней!.. О нет!.. — воскликнул с ужасом корсар.
— Тогда, значит… — заметил, поколебавшись, Олоннэ.
— Что?
— Не будь я Олоннэ, если ты не влюбился в свою пленницу.
— Замолчи, Пьетро.
— С какой стати? Разве для флибустьера позор полюбить женщину?
— Нет, но я чувствую, что она сыграет роковую роль в моей судьбе, Пьетро.
— Тогда предоставь ее самой себе.
— Поздно.
— Ты ее сильно любишь?
— Безгранично.
— И она тебя?
— Мне кажется…
— Прекрасная пара, ничего не скажешь!.. Синьор Рокканера может породниться только с великосветской дамой!.. Вот уж чего не сыщешь в Америке, да еще под пару флибустьеру… Ладно, друг мой, давай опрокинем стаканчик за здоровье твоей фламандки!
Глава XVII. ДОМ ЧЕРНОЮ КОРСАРА
Жилищем знаменитому флибустьеру служил небольшой деревянный домик, наскоро сооруженный и покрытый, по обычаю островных индейцев, сухими листьями. Внутри, однако, он был весьма уютен и обставлен довольно богато.
Расположен он был в полумиле от городка, на опушке леса, в красивом и спокойном месте, окруженном высокими пальмами, в тени которых всегда было прохладно.
Олоннэ провел корсара в комнату на нижнем этаже с окнами, затянутыми циновками, и усадил в бамбуковое кресло. Затем он велел одному из слуг принести испанского вина, попавшего к нему в погреб скорей всего с какого-нибудь вражеского судна, и, раскупорив бутылку, наполнил стаканы.
— За твое здоровье, кабальеро, и за прекрасные глаза твоей дамы, — произнес он, чокаясь с гостем.
— Я хотел бы, чтобы ты выпил за успех нашего предприятия, — возразил корсар.
— Все будет в порядке, мой друг, обещаю отдать тебе в руки убийцу двоих твоих братьев.
— Троих, Пьетро.
— Как! — воскликнул Олоннэ. — Мы все знаем, что Ван Гульд убил Зеленого и Красного корсаров, но что был еще третий, я не знал.
— Да, их было трое, — повторил мрачно корсар.
— Черт возьми!.. И этого человека еще носит земля?..
— Ему осталось недолго ходить по земле, Пьетро.
— Ну, я готов помочь тебе всем, чем смогу. Но скажи мне прежде, ты хорошо знаешь Ван Гульда?..
— Я знаю его лучше, чем испанцы, которым он служит.
— Что это за человек?
— Это старый вояка, понаторевший в сражениях во Фландрии, отпрыск одного из старинных фламандских родов. Некогда он стоял во главе отряда смельчаков и к своему теперешнему званию мог бы сейчас добавить другие, если бы испанское золото не сделало из него предателя.
— Он стар?
— Ему сейчас под пятьдесят.
— Ну, он человек крепкой закалки. Говорят, что в испанских колониях не было более отважного губернатора.
— Он хитер, как лиса, отважен, как Монтбарс.
— Значит, в Маракайбо нас ждет отчаянное сопротивление.
— Конечно, Пьетро, но кто сможет устоять перед натиском шестисот флибустьеров? Ты же знаешь, чего стоят наши люди.
— Клянусь честью! — воскликнул флибустьер. — Я сам видел, как дрались двадцать восемь молодцов, которые напали со мной на эскадру в Лос Кайос. К тому же ты побывал в Маракайбо и легко найдешь лазейку в стенах крепости.
— Я поведу вас, Пьетро.
— Тебя ничто здесь не удерживает?
— Ничто.
— Даже твоя прекрасная фламандка?
— Она подождет, я уверен, — сказал с улыбкой корсар.
— Где ты ее поместил?
— У себя в доме.
— А сам куда денешься, если у тебя дома гости?. — Останусь у тебя.
