– Ужас, летящий на крыльях ночи, – проворчал я, проверяя крепость веревок на руках и ногах парня.
Во взгляде пленника мелькнуло непонимание, быстро переросшее в ужас, стоило ему заметить цвет моих глаз.
– Яа-яа-яа-яа, – заикаясь, принялся бормотать паренек, что-то пытаясь выговорить.
– Заткнись, – пришлось дать подзатыльник, приводя его в чувство.
Я не скрываясь поморщился. С одной стороны, неплохо, что тебя боятся. При допросах самое то. Помня о репутации зловещих колдунов Тэндарийской низины, мало кто осмеливался молчать, понимая, чем в конечном итоге упрямство может закончиться.
С другой стороны, страх собеседника мешал полноценно вести разговор. Объятый ужасом разум нередко давал сбои, порой вызывая провалы в памяти.
Парадокс, но такое тоже иногда случалось. Человек честно пытался ответить на вопросы, но из-за сильной паники запросто забывал какие-нибудь важные моменты. Что довольно неудобно и зачастую могло привести к непредсказуемым последствиям.
Короче говоря, палка о двух концах. Преимущества дикого страха не всегда оправдываются при получении нужных сведений.
Я помолчал, давая лазутчику время прийти в себя, с прищуром оглядывая простоватое на вид лицо. Нос картошкой, квадратный подбородок, слегка пухлые щеки и чуть выпирающие уши. Волосы вихрами топорщились над ушами, вылезая из-под кожаной шапки. Одежда обычная, дорожная, из дешевого сукна. По виду – типичный деревенский парнишка, вчера отправившийся в город на поиски счастья. На матерого следопыта, топтавшего Пустоши с младых лет, совершенно не походил.
– Что это за поле? – дождавшись более или менее успокоения, первым делом спросил я, присовокупив к вопросу характерный жест в направлении активности слуг порождений Бездны.
Во взгляде парня мелькнуло удивление.
– Амнисториум, – бесхитростно ответил он.
Я со щелчком закрыл рот. Совершенно внезапно память пронзило вспышкой озарения. Как будто открылся шлюз – и знания хлынули в мозг полноводной рекой, неся с собой объяснения о необычном месте.
Амнисториум! О боги, ну конечно же. Я знал, что это такое. Точнее, не я сам лично, а одна из личностей экзарц-кристаллов помнила об этом. И не просто помнила, а нередко бывала здесь лично, пользуясь им так, как изначально планировали создатели странного поля, расчерченного на ровные площадки квадратов, выложенных обтесанными гранитными плитами.
Если пользоваться земной терминологией, то его можно назвать магическим полигоном. Ну или стендом для проведения экспериментов. Кому как больше понравится.
Каждый изолированный квадрат – площадка для опытов с магическими потоками. Создавая новые заклинания, чародеи использовали специально подготовленную арену, имеющую внешнюю защиту и способность поглощать излишки энергии, действуя наподобие губки.
Графитовые стержни служили своего рода аккумуляторами, куда при необходимости скидывались невостребованные объемы призванной силы. А принятые мной за гранитные плиты обтесанные пластины играли вспомогательную роль дополнительных предохранителей.
У меня в голове как будто переключателем щелкнуло. Раз – и вспомнил давно забытые знания. Что, разумеется, не так. Это все влияние одного из имперских чародеев древности, чью память однажды загрузили в один из экзарц-кристаллов по магии.
С ними, кстати, у меня отношения не слишком заладились. В отличие от камушков, несущих в себе информацию о воинских навыках.
Потому что, как ни посмотри, а изучать разделы магии, посвященные высшим сферам, далеко не то же самое, что учиться ловко махать остро заточенной железной палкой.
Тут требовались мозги, и немалые. А еще начальная база, на которую можно будет опереться. Иначе все равно, что первоклашку пытаться учить формулам из алгебры и геометрии, минуя простейшую арифметику.
Не скажу, чтобы все было так печально, занятия с Летицией зимой довольно серьезно меня продвинули вперед, как и самостоятельное изучение фолиантов по чародейству, коих после похода в Вольный край в Замке Бури скопилось в изрядном количестве.
Однако и продвинутым «юзером» я однозначно считать себя не мог. Потому и мучился почти с каждым экзарц-кристаллом, посвященным волшебству.
Но про Амнисториум я помнил очень четко. И эти знания меня сейчас совершенно не радовали.
– Откуда знаешь это слово, каналья? – спросил я, отвешивая подзатыльник юному следопыту.
Сделал это на автомате, повинуясь замашкам феодала. Простой деревенский сопляк, пусть и ставший скаутом в Пустошах, не мог знать таких подробностей о бывшей империи. Явно от кого-то услышал.
– От Роны, – промычал парень, не делая попыток к сопротивлению.
– Какой еще Роны? Кто это? Ваша предводительница? – наращивая темп, зачастил я вопросами. – Где она находится? И где другие твои приятели?
Вот этого делать не стоило. Услышав о своих товарищах, парень вдруг насупился, став удивительным образом похожим на упертого бычка, и яростно засопел, упрямо сомкнув рот.
Ясно, предавать друзей не хочет. Переступил через страх и предпочел замолчать. Похвально, похвально.
– Сколько вас здесь? – осведомился я. – Шестеро? Пятеро? Четверо?
Не всегда нужно слышать ответ, достаточно проследить за реакцией, предлагая варианты. Простодушный крестьянский сынок не тянул на уровень лицедея, способного сохранять каменную неподвижность физиономии. Главное, заметить нужные изменения.
– Трое?
Глаза вниз, скулы чуть порозовели, уголок рта заметно дернулся.
– Значит, трое, – удовлетворенно протянул я.
Парень опять попытался освободиться. Пришлось придвинуться, демонстрируя обнаженный кинжал.
– Я тебя живьем на куски порежу, мерзавец. Понял меня? – как можно злее прошипел я.
Преклонение простолюдина перед благородным сословием еще толком не выветрилось из сознания бывшего землепашца. Он быстро опустил взор, стараясь не встречаться взглядом с разгневанным господином. Прибавить к этому происхождение лорда – и в теории можно ожидать беспрекословного подчинения. Но нет. Паршивец глаз не поднимал, но и говорить тоже не желал.
Упертый малый. Черт!
– Как долго вы здесь? – продолжил я допрос, следя за невербальными реакциями пленника.
Благо тот имел довольно подвижное лицо, богатое на мимику. Окажись на его месте какой-нибудь сухарь, пришлось бы намного труднее.
– Две недели? Три? Месяц? Полтора?
На очередном варианте подопытный опять заметно дернулся. Не совсем явно, но на указанный срок среагировал.
– Следовательно, полтора месяца, – с ухмылкой резюмировал я.
Парень мучительно покраснел и принялся извиваться, по широкому лбу градом катились крупные капли пота. Его определенно не готовили к такому. Когда будут спрашивать, не ожидая ответа, а лишь внимательно вглядываясь в простодушное лицо.
