– В природе все всегда гармонично. Если где-то что-то исчезает, то оно так или иначе проявляется в другом месте. Поэтому Зона – это закономерный очаг природы взамен всем тем, которые люди уничтожили в разные времена. – Костя определенно обладал некоторым ораторским даром.
– А как лучше его тогда использовать? Чтобы всем людям польза была?
– Очень просто: не растаскивать сокровища, а наоборот, прийти к ним, понимаешь? Ты же вот хочешь писать о яблонях, а сам даже не подозреваешь, насколько сильнее их действие здесь, чем снаружи.
– Говорят, что они и фибродисплазию лечат…
– …и бабушку вылечить ты хочешь, конечно. В принципе они могут ей помочь, но эффект будет гораздо сильнее, если она просто сюда переедет.
– Но почему все говорят, что в Зоне находиться опасно? – Дениса не смутило, что Костя знает о Нелли, хотя про нее он, кажется, еще не рассказывал. Или уже рассказывал?..
– Потому что Зона – живая. Она чует настрой, с которым к ней приходишь. Она большая, но цельная. Она как мать. И может о тебе позаботиться, а может и наказать, если плохо себя вести будешь. И никто не сделает так хорошо, как Она, и так больно, как Она.
Вербицкий вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Он медленно повернул голову и увидел в метре от себя существо, утащившее Сенькин ботинок. Оно сидело на земле, подогнув ноги, и внимательно смотрело на Костю. «Как собака», – пронеслось в голове у Дениса. Он повернулся к Косте, стараясь не делать резких движений.
– Это Лия. Сенькина мама.
У Дениса округлились глаза.
– Ей тяжело пришлось, – продолжал Костя, – она заболела с тех пор, как я ее сюда забрал. Вообще-то все по-другому должно было складываться…
Он подозвал человекоподобное существо, прищелкнув языком. Лия сорвалась с места, размашисто шагая, приблизилась к Косте и плюхнулась рядом с его ногой. Тот погладил ее по голове и продолжил:
– Как бы так сказать… Мы любили друг друга и задумали сбежать сюда, в Зону, когда случилось Событие. Потому что ее муж… да ты сам знаешь, что я буду рассказывать. Просто изверг. Что он с ними делал… Лия сама попросила меня забрать Сеньку сюда, к нам. И мне кажется, это правильно, ребенку здесь лучше, чем там. Что он с ним делал – и запирал, и привязывал. Ребенок без охраны не мог выйти из дома… Да только не охрана это была, а натуральный конвой. Потом этот деспот сочинил правила поведения, заставил их зазубрить и за малейшую оплошность бил…
Вербицкий посмотрел на Сеньку – а может, и правда ему здесь хорошо. Бегает себе, как обычные дети, ну и что, что другой детворы нет, он вроде бы и не страдает от недостатка общения. Геннадий известен своими перекосами в разные стороны, Денис это успел понять даже за свое короткое время работы. Только вот в случае с ним, Денисом, как генеральный директор поступит? Сказано было найти ребенка. Вроде вот и нашел, и что дальше-то…
– А как вы… ты в Зоне оказался сам? – вдруг решил спросить журналист.
– Очень просто, – Костя заулыбался, – я здесь работал в саду, за яблонями ухаживал. Ну, бизнес небольшой был. И вот, как видишь, так и ухаживаю за яблоньками до сих пор. Здесь мы, в общем, и живем, и неплохо нам.
Он погладил женщину по голове, та издала какие-то гулкие утробные звуки и грубовато обняла Костину ногу. Вербицкий инстинктивно отодвинулся чуть дальше.
– Я очень хотел ее вылечить, до сих пор надеюсь. Только не получается никак. В какой момент Лия начала болеть, я даже не заметил. Только постепенно она становилась рассеянной все больше и больше, элементарные вещи забывала, а однажды забыла, как меня зовут…
Лия вдруг жутко завыла. Денис не знал, как реагировать – выглядела эта когда-то миловидная женщина крайне отталкивающе.
– Да-да, дорогая. Это я о тебе все… Ну, вот. И вывезти ее отсюда нельзя, только хуже станет, совсем сгорит. Такие случаи, к сожалению, уже были. А с яблонями договориться у меня так и не получилось.
Вербицкий огляделся. Вдали за посадками виднелись высотные стены заброшенных жилых корпусов бывшего Карасунского округа города Краснодара. Вспомнились недавние преследователи с нечеловеческими лицами. Журналист зябко поежился и спросил:
– Вам не страшно? Видел, неприятные… хм… граждане тут попадаются.
– А-а, – Костя отмахнулся, – они не агрессивные.
– Ничего себе не агрессивные… – Вербицкий вспомнил недавнюю погоню. – Мне показалось, они охотятся за всеми. Может, вообще даже людьми питаются?
– Да нет, они людьми не питаются, – добродушно возразил туземец, – им просто ведьмины круги надо выстраивать, вот они и зовут к себе всех, кого встречают. Ничего страшного.
– Что это еще за сектанты такие?
– Не-ет, почему сектанты? Ведьмин круг – это же слово не из сказки, а из биологии. В такие круги все грибы сбиваются, если им не мешать. А эти наши соседи так питаются, по грибному принципу. Но они же не людьми питаются, просто им нужен большой ведьмин круг, чтобы грибница была сильная, тогда больше пищи. Ну, чтобы всем хватило. Что в этом плохого?
Плохого вроде ничего, и правда, не было. И как-то удивительно комфортно оказалось сидеть у обшарпанного вагончика и слушать Костины рассуждения. Денис сам себе удивлялся: он интроверт, обычно трудно сходится с людьми. С другой стороны, никогда ведь и не попадался человек, настолько похожий на него. Мысли практически одинаковы, принципы и суждения, и даже в судьбе пересечения есть. Вот бы сидеть так до вечера, потом попить чаю… Вербицкий кинул взгляд на поляну, где они еще недавно с Сенькой играли в облака. Оба старых дерева ушли под землю почти наполовину, а скамейки уже давно не было видно. «Ты в своем уме, Вербицкий? – сказал он себе мысленно. – Ты забыл, что это не дача приятеля, а аномальная Зона? Сейчас съедят тебя эти молодильные яблочки, как муху несчастную. Давай уговаривай его по поводу ребенка либо просто двигай отсюда, пока цел. В конце концов, на свете куча других городов помимо Адыгейска, не может же этот маниакальный мизерабль Айзель дотянуться всюду своими щупальцами. Да и вообще влияние его может быть сильно преувеличено перепуганными сотрудниками».
Словно в ответ на эти мысли земля снова неприятно заколебалась, по ней пошли волны. Денис осторожно потрогал носком вздувшуюся поверхность. Она неприятно колыхнулась, будто студень.
– Обувь! Скинь срочно! – закричал Костя. – Быстро, не то растворишься.
Журналист торопливо стащил с себя кроссовок и увидел, что подошва истончилась, в ней появилась дыра, которая расширялась на глазах.
– Дай сюда, – прежним уютно-спокойным голосом сказал местный житель. Взяв кроссовок, он бросил его прямо во вздувшийся пузырь. Обувь медленно ушла под землю, будто там и правда было болото. В тот же момент колыхание прекратилось, дерн снова выглядел как прежде.
Денис стоял на одной ноге, боясь коснуться травы босой ступней. Его била мелкая дрожь.
– Что это было?
