Денис подошел к врачам:
– Можно я поеду с мальчиком в больницу? Я очень волнуюсь за него.
Они переглянулись.
– У нас не такси, мест нет, – сказал один. – А вы вообще мальчику кто?
– Да ладно. Посади его на свой чемодан, – посоветовал другой.
– Да ну, вот еще. На кушетку пусть сядет. Ребенок ведь короткий.
– А тот, который в грузовике. Его вообще осматривать будем?
– Там другая бригада едет. Нам сказали пока не лезть, непонятно, под напряжением сетка или нет.
– В общем, залезай, – разрешил врач, – сядешь у мальчика в ногах.
Глава шестая
Так жалко и беспомощно выглядел Сенька, лежащий неподвижно на медицинской кушетке. Ужасно худой, в чем только душа держится. Глаза закрыты, на светлые волосы налип какой-то мусор. Еще совсем недавно они играли в облака, странную, надо признать, игру. У Дениса вполне мог бы быть такой младший братишка, если бы папа и мама не разбились тогда.
Шофер гнал изо всех сил. Машина пару раз подпрыгнула на ухабах, голова мальчика мотнулась из стороны в сторону.
– Что вы делаете? – закричал журналист. – А если у него позвоночник сломан?
– Ну-ну, потише, – отозвался пожилой фельдшер, – успокаиваемся либо выходим. Нам приглашенные специалисты не требуются.
– Извините. – Денису стало мучительно стыдно. Действительно, кто он здесь такой…
И все-таки странно, что его так легко отпустили с места происшествия. Даже не дождались приезда полиции. Действительно, приняли за случайного свидетеля ДТП? Он пытался понять, что теперь делать, но голова соображала плохо.
В больницу приехали быстро. Сеньку выгрузили на носилках из машины, он по-прежнему был без сознания. По дороге на него надели маску с кислородом, из-за чего он выглядел еще более маленьким и беспомощным.
В приемном отделении царила суета, шныряли люди в медицинской одежде. Пришел какой-то молодой доктор, бегло осмотрел Сеньку, сел к компьютеру.
– Как фамилия?
– Айзель, – зачем-то вырвалось у Дениса. Ох, как нехорошо. Версия для полиции о случайном прохожем безвозвратно погибла. Интересно, а Сенька правда носит фамилию отца?
– Айзель… Зовут как?
«Сеня… Геннадий называл его только так. Семен, наверное. А вдруг Арсений?»
– Зовут Семеном.
– А полных лет сколько? – спросил врач, не отрываясь от экрана.
– Семь.
Дальше все произошло как-то очень быстро. Мальчика переложили на каталку и куда-то повезли. Вербицкий некоторое время шел следом, пока его не остановили санитары:
– Ждите здесь. Ребенка в реанимацию определили, вам туда нельзя.
Двери лифта закрылись, отрезая от Сеньки. Неизвестно даже, на какой этаж его повезли. И как теперь узнать, что с ним? Журналист подошел к стойке, похожей на регистратуру.
– Скажите, как тут узнать состояние больного? – Он старался скрыть волнение, которое его переполняло.
– А вы кем больному приходитесь? – Девушка отвлеклась от монитора и поморгала длинными ресницами.
– Я… брат.
– Вообще-то у нас информацию о детях могут узнать только их родители или законные представители. Попробуйте спросить лечащего врача.
– А где его найти?
– Ох… – Регистраторша картинно закатила глаза, видимо, выражая таким образом свое отношение к подобным вопросам. – Фамилия как?
– Айзель.
– А поступил когда?
– Сегодня, вот прямо сейчас, только что.
– Э-э, я вас правильно поняла? Вот прямо сейчас поступил, и вам уже нужно все знать?
– Простите. – Денис смутился. Действительно, как-то глупо. Хотя что глупо. Речь-то о жизни человека идет…
– Хорошо, я попозже подойду. Можно?
Сотрудница смотрела в экран, нервно стуча пальцами по клавиатуре.
Наверное, здесь ничего не удастся выяснить. А где тогда? У какого-нибудь главного врача? А он, может, и разговаривать не станет с посторонним.
– Ваш Айзель в первой реанимации, но вас туда не пустят. Максимум до ординаторской. – Девушка похлопала ресницами. – Это на том лифте третий этаж, из лифта направо по коридору.
– Спасибо!
Денис быстро пошел по коридору мимо расставленных вдоль стен каталок и видавших виды стульев. Медленно идущую ровно посередине коридора санитарку с двумя ведрами обогнать не получилось, и лифт опять закрылся прямо перед носом.
На втором этаже справа от лифта оказалось целых два коридора, и какой из них правильный, девушка с длинными ресницами, конечно же, не сообщила. В одном из них назойливо и тревожно мигала сдыхающая лампа дневного освещения. Ладно, может, не тревожно. Старинные маяки тоже, наверное, мигали в тумане, указывая верный путь кораблям. Свернем туда. Коридор очень скоро закончился закрытой дверью и табличкой «ОРИТ-1». Дверь, конечно же, на магнитном замке. Рядом был небольшой холл с тройками железных стульев. Сидеть и ждать – всегда успеется, надо что-то делать. За одной из дверей в коридоре слышались голоса. Вербицкий осторожно постучал. Голоса продолжали бубнить. Денис постучал еще раз, более настойчиво. Дверь открылась, показался мужчина средних лет в темно-синем медицинском костюме:
– Вы к кому?
– Я хотел узнать состояние больного в реанимации…
– Ага… Которого? Когда поступил?
– Айзель, только что, сегодня.
– Иваныч, иди, это к тебе.
«Ага, это, значит, и есть ординаторская. Хорошо, что теперь можно все выяснить».
В коридор вышел врач в таком же костюме, но серого цвета.
– Вы кем ребенку приходитесь?
– Я брат. Старший.
– Ну, смотрите. Он сейчас на КТ, как там снимки откатаем, так и определимся, отдавать его нейрохирургам оперировать или так лечить.
У Дениса округлились глаза.
– Да не пугайтесь, – доктор попытался приободрить усталым голосом, – он сейчас в стабильном состоянии, хоть и без сознания, надо только понять, есть ли гематома. – После паузы он добавил: – Мы вам сообщим.
Вербицкий вышел в пустой коридор. Полумертвый осветительный прибор продолжал неистово мигать, не давая собрать в кучу и без того хаотичные мысли.
«Брат. Старший. А так бы, конечно, могли перепутать, принять за младшего. Вот почему сидишь тут и играешь в игры вместо того, чтобы позвонить Геннадию и потребовать причитающийся гонорар? Ведь поручение выполнено на сто процентов. Давай звони уже… С чего ты вообще взял, что он будет плохо относиться к единственному сыну? Это же его ребенок, а не какие-то там никчемные мизерабли и тем более не любовник жены. Давай звони.
