Девушка отрицательно покачала головой.
— Нет, синьор мой.
— У тебя печальное лицо.
— Это правда, — ответила молодая индианка.
— О чем же ты думаешь сейчас?
— О моем отце и моих братьях.
— Ах да!.. Я вспоминаю. Ты хотела, чтобы я отомстил за тебя кому-то.
— И вы ответили мне: отомщу!
— Да, я это тебе обещал.
— Я надеялась встретить вас когда-нибудь, и жила только этой надеждой.
Черный Корсар посмотрел на нее с изумлением.
— Ты ждала меня? — спросил он.
— Да, мой синьор, и, как видите, мои надежды сбылись.
— Ты встречала меня когда-нибудь раньше? Еще до того, как я высадился в Пуэрто-Лимоне?
— Нет, до меня доходили только слухи о вас из Маракайбо, из Веракруса, и в самом Пуэрто-Лимоне, но мне была известна цель ваших набегов в Мексиканском заливе.
— Тебе?..
— Да, мой синьор. Я знала, что не жажда золота заставила вас явиться в Америку из далекой страны, а месть.
— От кого ты это узнала?
— От моего хозяина.
— От дона Пабло де Рибейры?
— Нет, от его господина.
— От герцога Ван Гульда! — воскликнул Корсар вне себя от изумления.
— Да, кабальеро, — ответила индианка, в то время как пальцы ее вцепились в угол шали, словно хотели порвать ее.
— Значит, ты знаешь?..
— Что герцог убил во Фландрии вашего старшего брата и повесил потом двух младших братьев, одного из которых называли Красным Корсаром, а другого Зеленым.
— Ах!..
— Я знаю также, что вы, сами не зная того, влюбились в дочь убийцы ваших братьев.
— Ах, Яра!.. — прошептал Корсар, прижав обе руки к груди, словно хотел успокоить биение сердца.
— Я знаю еще, — сказала она, — что после захвата Гибралтара, совершенного вами в отместку за братьев, вы узнали от испанского пленника, что женщина, которую вы любите, дочь убийцы ваших братьев, и что вместо того чтобы вонзить ей в сердце вашу шпагу, на что вы имели право, оставили ее в шлюпке в бушующем море, доверив милости Божьей.
— Значит, ты все знаешь?
— Да, кабальеро.
— А жива ли Онората? Скажи мне, Яра, она жива еще? — вскричал Корсар.
— Ах! Вы все еще любите ее! — со слезами на глазах ответила молодая индианка.
— Да, — сказал Корсар. — Первая любовь никогда не умирает, а Онората Ван Гульд была первой женщиной на свете, которую я полюбил. Роковая любовь, которая сломала мою жизнь!.. Предсказание цыганки сбылось!
Яра согнулась и спрятала лицо в ладонях. Сквозь ее пальцы бежали слезы, а грудь вздымалась от сдерживаемых рыданий.
— Я тоже полюбила тебя, еще раньше чем увидела, сеньор мой, — послышался ее прерывистый шепот.
Казалось, Корсар даже не услышал этого неожиданного признания. Его пристальный взгляд был устремлен на море, которое виднелось сквозь окно, открытое на корму. Казалось, он все еще пытается разглядеть на голубой линии горизонта ту шлюпку, которую видел прошлой ночью.
Наконец, он услышал рыдания молодой индианки.
— Ты плачешь, — сказал он. — Ты все еще думаешь о своем отце и братьях, не так ли? Может, ты вздыхаешь о диких лесах своей родины?
Нервным жестом Яра отерла слезы, катившиеся по щекам.
— Какая разница?.. — проговорила она тихо, словно бы про себя. — Нас объединяет месть.
— Ты тоже мечтаешь о мести? — сказал Корсар. — Сколько же ненависти скопилось над головами этих завоевателей Америки!.. Соберись она вся воедино, она бы смела их, как ураган.
— Моя жажда мести равна вашей, кабальеро.
— Такая же неукротимая?
— Да, мой сеньор.
— Кого они у тебя убили?
— Моего отца и братьев.
— Их убили испанцы?
— Нет, тот же самый человек, что уничтожил ваших братьев. Черный Корсар быстро поднял голову, с недоверием поглядев на молодую индианку.
— Тот же человек? — воскликнул он.
— Да, мой сеньор.
— Герцог?
— Он, кабальеро.
— Гром и молния!.. Неужели этот человек всем приносит несчастье?.. И он еще жив, все еще уходит от мести?.. Уж не демон ли он?
— Он чудовищное создание, мой сеньор.
— Но я убью его! — вскричал Корсар. — Сегодня он могуществен, в его распоряжении люди и корабли, он пользуется покровительством королевского двора, но придет день, и этот человек падет под ударом моей шпаги.
— Вы мне клянетесь?
— Нас было трое братьев, богатых и могущественных в своей стране. Однако мы распрощались с нашими землями, с нашими замками, с родными и близкими людьми и отправились в эти моря, в эти неизведанные страны, чтобы найти его. Мои братья погибли от руки этого страшного старика, но я еще жив, и тайный голос говорит мне, что я отомщу, и очень скоро. Пусть он бежит от меня, пусть прячется в самых мощных испанских крепостях, пусть поднимет против меня целую армию, я все равно настигну его и совершу акт возмездия. Я только и живу ради мести.
— Я это знала, мой сеньор.
— А теперь говори. Что сделал тебе этот человек?
— Он уничтожил всю мою семью, весь мой род, — сказала Яра, утирая слезы, вновь покатившиеся по ее щекам.
— Расскажи, как это случилось.
Яра придвинула стул к постели Корсара и, осушив платком слезы, начала:
— Наши предки долгое время не знали белых людей, прибывших из далеких заморских стран на огромных вооруженных пушками кораблях. Северный ветер доносил иногда до отдаленных лесов Дарьена вести о резне и страшных опустошениях, которые творились белыми людьми в стране ацтеков, но никто из моих соплеменников никогда не видел в лицо этих белых пришельцев.
— Да, опустошения, творимые Кортесом, — прошептал Корсар словно бы про себя.
— Могучее государство ацтеков под управлением Монтесумы было разрушено этими жестокими людьми. Индейцы, бежавшие из северных земель, принесли нам об этом известия.
— Продолжай, Яра, — сказал Корсар, видя, что индианка остановилась.
— Никто не поверил словам этих далеких соотечественников, поскольку никаких «плавучих домов» никогда не появлялось у берегов Дарьена. Недоверчивость наших отцов стала роковой для всего народа. Мое племя было многочисленным, как листья на деревьях целого леса, и жило счастливо посреди огромных лесов, тянувшихся по побережью Дарьенского залива. Рыбы, дичи и всяких лесных плодов хватало на всех, а война была у нас почти не известна. Мой отец был кациком племени, он был любим и уважаем всеми, и мои четыре брата не меньше. В один печальный день это счастье, которое продолжалось века, было сломано раз и навсегда. Появился белый человек.
