В тот момент, когда корабль, пройдя мимо мыса Камерон, шел к острову Бонака, Черный Корсар, поддерживаемый Ярой и Кармо, в первый раз появился на палубе.
Раны его, благодаря неусыпным заботам корабельного врача и Кармо, почти зарубцевались, но он еще был очень слаб, и лицо его оставалось бледным, словно мрамор.
Он остановился на минуту у гакаборта, полной грудью вдохнул свежий морской ветер, который дул с востока, и сел на ствол одной из двух палубных пушек, в то время как молодая индианка, опираясь на свернутые канаты, устроилась у его ног.
Был великолепный закат, один из тех, какие бывают только на побережье Мексиканского залива. Солнце спускалось в огромное облако огненного цвета, которое отражалось на спокойной поверхности моря, заставляя краснеть все окружающее пространство. Казалось, большая часть горизонта пылает, словно под ним бесшумно горят вулканы, извергая столбы огня.
Бриз, дующий с суши, приносил на палубу корабля запахи алоэ и мангров, а в прозрачном воздухе можно было различить с необыкновенной отчетливостью отдаленные берега Гондураса.
Ни один парус не был заметен на горизонте, ни одна черная точка, которая указывала бы на присутствие шлюпки. Только альбатросы кружили в небе да стаи летучих рыбок резвились на поверхности воды.
Несомый бризом, «Молниеносный» легко скользил по спокойным, прозрачным водам, наклоняясь на правый борт и оставляя за кормой белоснежную пену. Казалось, огромный лебедь скользит над поверхностью моря.
— Прекрасный вечер, — прошептал Корсар, говоря словно бы про себя. — Сколько воспоминаний вызывает этот закат!..
Яра подняла свою черноволосую голову, с бесконечной нежностью взглянув на Корсара.
— Ты думаешь о фламандке, мой сеньор, не так ли? — спросила она.
— Да, — со вздохом ответил Корсар. — Я помню вечер, когда она ждала меня в моем доме на Тортуге. Ах! Сколько счастья обещал этот вечер!.. Но тогда я еще не знал, что она дочь моего смертельного врага.
Он помолчал минуту, продолжая глядеть на солнце, которое медленно погружалось в море, в то время как огненное облако на горизонте быстро бледнело, и продолжал:
— Тот вечер решил мою судьбу. Никогда еще я не чувствовал, что сердце мое так бьется, ни одна девушка не казалась мне такой прекрасной, как она. Безумие!.. Я забыл о печальном предсказании цыганки!.. Я не хотел верить ее зловещим словам: «Первая женщина, которую ты полюбишь, станет для тебя роковой». И она стала для меня роковой, я это знаю!..
— Зачем же ты говоришь опять об этой фламандке, мой сеньор? — сказала Яра.
— Она уже умерла и покоится в морской пучине, как и жертвы ее отца.
— Умерла!.. — вскричал Корсар. — Нет, она не могла умереть. Ведь и после той ночи я видел призраки моих братьев. Нет, их души еще не успокоились.
— Они хотели смерти Ван Гульда, а не этой девушки.
— Они скоро получат его, Яра. Через шесть или восемь дней мы встретимся с эскадрой, которой командуют Лоран, Граммон и Ван Горн — трое самых знаменитых флибустьеров Тортуги.
— Эскадра сильная?
— Да, Яра.
— И твои друзья тоже отправятся в Веракрус?
— Все, потому что они тоже поклялись отомстить за смерть моих братьев, Красного Корсара и Зеленого.
— Они помогали тебе при осаде Маракайбо, мой сеньор?
— Нет, тогда со мной были Олоне и Мигель Баск.
— Знаменитый Олоне, ужас испанцев?
— Да, Яра.
— А почему он сейчас не с тобой? Одно его присутствие стоило бы ста человек.
— Этот жестокий корсар плохо кончил, милая моя.
— Он умер, наверное?
— Был убит дикарями Дарьена. Возможно, твоими соотечественниками.
— Он потерпел крушение на их берегах?
— Да, во время страшной бури.
— Если бы мои соотечественники знали, сколько зла он причинил испанцам, они бы пощадили его. Господин мой, позволь дать тебе совет.
— Говори, Яра.
— Давай проберемся в Веракрус, прежде чем подойдет эскадра твоих друзей. Если герцог узнает, что приближается целая эскадра флибустьеров, он успеет сбежать в глубь страны. Ты ведь знаешь, что в Гибралтаре и Маракайбо он бежал, прежде чем эти города сдались.
— Это правда, Яра. Ты знаешь Веракрус?
— Да, мой сеньор, и я бы смогла отвести тебя даже в тот дом, где ты мог бы захватить врасплох герцога.
— Ты смогла бы сделать это? — вскричал Корсар.
— Я знаю, где живет маркиза ди Бермейо.
— Кто эта маркиза?
— Подруга герцога, — ответила молодая индианка. — Захватить герцога в его дворце невозможно. Днем и ночью его охраняют часовые.
— А у маркизы?..
— О! Это проще, — сказала Яра. — Однажды ночью я сама пробралась в комнату маркизы, взобравшись по дереву.
— Что ты собиралась делать? — с удивлением спросил Корсар.
— Убить убийцу моего отца.
— Ты!.. Такая молодая!..
— Я бы сделала это, — сказала Яра решительно. — К несчастью, в тот вечер герцог не пришел к своей приятельнице.
— И ты смогла бы проводить меня к этой сеньоре?
— Да, кабальеро.
— Гром и молния! — воскликнул Корсар. — Я найду его и убью.
— Но мы не сможем все войти в город. Тебя обнаружат и повесят, как твоих братьев.
— Возьмем с собой несколько человек, но самых надежных. Наше судно высадит нас на каком-нибудь пустынном берегу, потом уйдет в море и соединится с эскадрой флибустьеров. Когда они захватят город, мы уже отомстим герцогу. Мы убьем его. Твое племя, твой отец и братья будут отомщены.
— Они ждут душу герцога, чтобы растерзать ее, — мрачно произнесла Яра.
— Как и мои братья, — добавил Корсар.
Он сжал голову руками и устремил взгляд на море, которое понемногу темнело.
Солнце уже исчезло. Звезды медленно появлялись на небе, в то время как на другой стороне горизонта возникла широкая серебристая полоса, предвещая появление ночного светила. Вечерний бриз свежел и тонко посвистывал в снастях, надувая паруса.
А Корсар молчал, устремив взгляд к этой широкой серебряной полосе. И Яра, сидевшая у его ног, тоже молчала. Оба, казалось, что-то ищут глазами на бескрайней ночной шири моря.
— Яра, — сказал вдруг Корсар, встряхнувшись. — Ты ничего не видишь вон там, где луна отражается на глади вод?
— Нет, мой сеньор, — ответила индианка.
— Видишь черную точку, пересекающую эту серебристую полосу?
Яра внимательно посмотрела в указанном направлении, но ничего не увидела. Там лишь блестело под луной ночное море, точно огромное, чуть волнистое зеркало, без единого темного пятна.
