— Если я выйду целым и невредимым отсюда, поставлю большую-большую свечу в соборе Веракруса, — прошептал он.
— Вперед! — приказал в этот момент Корсар. Испанец, немного отдохнувший, снова полез вверх, судорожно хватаясь за веревки. Корсар был готов поддержать его, боясь, что тот с минуты на минуту сорвется с лестницы.
Он видел, как солдат дрожит и колеблется, слышал, как у него стучат зубы.
— Вперед! — повторял он. — Не останавливаться! Вперед! Наконец последним усилием солдат добрался до верхнего края башни и ухватился за ее зубцы.
Какой-то человек, притаившийся наверху, протянул руку и втащил его на платформу. Корсар, который не страдал головокружениями, сам ухватился за край соседнего зубца и вспрыгнул на башню, тут же схватившись рукой за шпагу.
Человек, который помог солдату, двинулся ему навстречу.
— Вы друг маркизы де Бермейо? — спросил он.
— Да, — ответил Корсар, отодвигаясь в сторону, чтобы освободить место своим людям, уже добравшимся до зубцов.
Несколько мгновений они пристально смотрели друг на друга. Дон Диего был высок ростом, широк в плечах и явно обладал незаурядной физической силой. На вид ему было лет пятьдесят, и резкие суровые черты его лица даже в этой темноте производили внушительное впечатление.
Мельком оглядев Корсара с головы до ног, он поднял фонарь, который стоял среди зубцов, и сказал с некоторым неудовольствием:
— Вам нет необходимости закрывать лицо маской, как видите, я свое не скрываю.
— Осторожность не помешает, — ограничился кратким ответом Корсар.
— Кто эти люди? — Сандорф указал на Кармо и остальных.
— Мои матросы.
— Ага! Вы, значит, морской капитан.
— Я друг маркизы де Бермейо, — сухо ответил Корсар.
— Что вы желаете узнать от меня?
— Одну вещь величайшей важности.
— Слушаю вас, сеньор.
— Я знаю, что вам кое-что известно о судьбе дочери герцога Ван Гульда, сеньориты Онораты.
Диего Сандорф сделал удивленный жест.
— Простите, — сказал он, — но хотелось бы сначала узнать, кто вы, прежде чем говорите о сеньорите Онорате.
— Пока что я для вас просто друг маркизы де Бермейо. Когда-нибудь и в другом месте, не здесь, я скажу вам, кто я такой.
— Что вас удерживает от того, чтобы сказать это сейчас?
— Пока что я не могу сообщить вам ничего другого, — ответил Корсар решительным тоном.
— Пусть так. И что вы желаете знать?
— Я хотел выяснить, верен ли слух, что сеньорита Онората жива.
— И с какой целью?
— У меня есть корабль и достаточно людей. Я смог бы скорее, чем кто-либо другой, напасть на ее след.
— Вы, видимо, большой друг герцога, если так интересуетесь его дочерью?
Корсар не ответил. Дон Диего истолковал. это молчание как подтверждение, и продолжал:
— Тогда слушайте меня. Два месяца тому назад я находился по делам в Гаване. Однажды ко мне пришел один матрос и сказал, что желает сообщить сведения чрезвычайно важные. Я подумал сначала, что речь пойдет о флибустьерах Тортуги, но речь шла об Онорате Ван Гульд.
Узнав, что я доверенный герцога, он решил навестить меня, чтобы дать ценные сведения о ней. От него я узнал, что буря, разразившаяся в ту ночь, когда Черный Корсар оставил ее одну в открытом море, ее пощадила. Корабль, на котором находился этот матрос, встретил молодую герцогиню в шестидесяти милях от берегов Маракайбо и подобрал, несмотря на бушующие волны. Каравелла направлялась во Флориду и взяла ее с собой.
К несчастью, то было время ураганов. Достигнув южных берегов Флориды, корабль потерпел крушение, а экипаж был истреблен дикарями. Матрос, который пришел ко мне, чудом избежал смерти, спрятавшись в прибрежных скалах.
…Молодую герцогиню дикари пощадили. Пораженные красотой этой белой женщины, они оказывали ей знаки чрезвычайного уважения. Из своего укрытия матрос видел, как эти свирепые каннибалы почтительно склонялись перед молодой герцогиней, словно перед каким-то морским божеством. Затем они посадили ее в паланкин, украшенный яркими перьями, и унесли с собой.
Матрос несколько недель скитался по этим негостеприимным берегам, пока наконец, найдя каноэ, брошенное на берегу, смог выйти в море и был подобран судном, шедшим из Флориды, Вот все, что я мог от него узнать, сеньор.
Черный Корсар слушал его молча, склонив голову на грудь и скрестив руки. Когда Диего Сандорф кончил, он живо поднял голову и спросил тоном, выдававшим живейшую тревогу:
— Вы верите в эту историю?
— Да, сеньор. Матросу не за чем было выдумывать ее.
— И герцог не послал тут же корабль на поиски?
— Он долго не знал об этом. Я смог проинформировать его только несколько дней тому назад, сразу после моего приезда.
— Однако дону Пабло де Рибейре тоже кое-что известно.
— Откуда вы знаете дона Пабло? — с удивлением спросил Сандорф.
— Я навестил его несколько недель тому назад.
— Это я проинформировал его, — сказал фламандец. — Думая, что герцог находится в своих владениях в Пуэрто-Лимоне, я сначала отправился туда, но он уже отбыл в Веракрус.
— Мне сказали, что герцог прошлой ночью отплыл во Флориду.
— Это правда, сеньор.
— Он остановится где-нибудь по дороге туда?
— Думаю, что он остановится в Карденасе на острове Куба. Там у него много владений и есть какие-то дела.
— Вы мне сказали, что каравелла потерпела крушение у южных берегов Флориды?
— Да, сеньор, — ответил Сандорф.
— В каком месте?
— Матрос не мог сказать это точно, не зная тех мест. Корсар протянул ему руку.
— Благодарю, — сказал он. — Если завтра вы спуститесь в Веракрус, вы узнаете мое имя.
— В городе флибустьеры.
— Завтра их там уже не будет.
И, повернувшись к своим людям, он сказал:
— Пошли!
Кармо, уже осмотревший всю площадку вокруг, чтобы убедиться, что нигде не притаились солдаты, стал спускаться по лестнице первым, за ним Ван Штиллер, потом Корсар и последним Моко.
Они уже спустились на десять или двенадцать метров, когда Кармо внезапно вскрикнул:
— Гром и молния! А солдат?
— Он остался на башне! — ответил Ван Штиллер.
— Он нас выдаст!
Черный Корсар остановился. Если солдат, который должен был получить обещанные пиастры у подножия башни, не последовал за ними, значит, здесь пахло предательством. При мысли, что лестница может быть перерезана и все они свалятся в пропасть, у него похолодело в груди.
