Корвет, потерявший управление, дрейфовал на волнах, грозя сесть на мель возле острова. Однако его команда не сдавалась и продолжала стрелять из батарейных орудий.
— Внимание! — крикнул Морган, снова схватившийся за штурвал. — Держитесь крепче!
«Молниеносный», хоть и сильно раскачиваясь на волнах, приближался к бедному корвету, который был уже бессилен ускользнуть. Внезапно его потряс страшный толчок. Бушприт «Молниеносного» врезался в ванты фок-мачты вражеского корабля, и ударом волны его толкнуло вперед с такой силой, что затрещали переборки.
Пока матросы бросали абордажные крючья, чтобы накрепко сцепить два корабля и избежать новых ударов, Морган во главе своих стрелков уже бросился на палубу «Аламбры» с криком:
— Сдавайтесь!
Испанцы, которые, покинув батареи, все до единого выскочили на палубу, ответили ему воинственным кличем.
— Да здравствует Испания!.. — кричали они.
— Вперед! — взревел Морган.
Посреди дождя, который обрушился на оба корабля, среди криков, лязга железа, страшного рева волн и оглушительного треска молний, завязалась жестокая схватка. Вода смешалась с кровью и текла под ногами сражающихся, стекая через клюзы и проломы в фальшборте. Выстрелы, звон сабель и громкие крики бойцов создавали жуткую какофонию.
Натиск флибустьеров был так страшен, что вынудил испанцев отступить на полуют, где они успели соорудить баррикаду.
Пока люди Моргана готовились захватить ее, сам лейтенант в сопровождении гамбуржца и нескольких верных матросов, бросился на бак, свободный от врагов.
Несколькими ударами топора разбив дверь, он кинулся вниз по трапу с криком:
— Капитан!.. Сеньор ди Вентимилья!..
— Тысяча дьяволов! Это вы, Морган? — донесся из-за двери одной из кают хорошо знакомый голос.
— Кармо! — воскликнул гамбуржец, бросившись на дверь с такой силой, что проломил ее с одного удара.
— Спокойно, друзья! — закричал Кармо. — Смотрите не раздавите меня. Зажгите хотя бы свечу.
— Где капитан? — спросил Морган.
— В соседней каюте вместе с Моко.
— Свободные?
— Связанные.
— Зажгите огонь!
В коридоре болталась на крюке лампа. Один из матросов сорвал ее и в момент зажег.
Пока другие освобождали Кармо, Морган разбил дверь соседней каюты. Корсар и Моко лежали на полу, опутанные веревками и привязанные к большому железному кольцу.
— Мои люди!.. — радостно вскрикнул сеньор ди Вентимилья.
— Быстрее, капитан, — торопился Морган, спешно разрезая его веревки, — на нас вот-вот нападет фрегат!
— А этот корабль?
— Он уже захвачен.
— А мой «Молниеносный»?
— Еще сможет выдержать второй бой.
— Дайте мне шпагу.
— Вот моя, капитан, — сказал Морган.
— Пошли!.. Покажем, как умеют сражаться флибустьеры! И Корсар бросился к трапу, ведущему на палубу.
— Ко мне, морские волки! — загремел его голос наверху. Крик, вырвавшийся из сотни грудей, приветствовал его появление.
— Да здравствует капитан! Ура Корсару!
Через минуту сражение на борту корвета было окончено. Бессильные сопротивляться страшному натиску флибустьеров, испанцы сдались и сложили оружие.
Но для самого «Молниеносного» опасность еще не миновала. Грозный фрегат фламандского герцога, борясь с волнами, приближался на всех парусах. Его огромная масса, с многочисленными, пузырящимися под ветром парусами, при бледном свете молний вызывала страх. Даже самые отчаянные пираты, видя, как он неумолимо надвигается на них, на мгновение замерли от ужаса.
— Смерть и кровь! — вскричал Морган, побледнев. — Я думаю, что пробил наш последний час!
Но Корсар был не из тех, кто дает своим людям время предаваться страхам.
— Бросайте корвет! — загремел он.
— А как же пленные? — закричали несколько матросов.
— Предоставьте их своей судьбе: корабль вот-вот разобьется о скалы.
— Отступаем! — крикнул Морган.
Побросав в море взятое у испанцев оружие, разломав ударами топора штурвал и попавшийся им под руку такелаж, они бросились на палубу «Молниеносного».
— К орудиям! — скомандовал Корсар.
Его судно, снова повернувшееся к ветру, двинулось было к северному берегу острова, чтобы войти в канал, который омывает берег Флориды. Но тут же Корсар увидел, что было уже слишком поздно, чтобы выполнить этот маневр. Испанский фрегат успел обогнуть остров Пини и перекрыл ему путь к отступлению.
— Капитан, — сказал Морган, стоящий рядом с Корсаром, — нам уже не вырваться.
— Вижу, — спокойно отвечал тот. — Кто командует этим судном?
— Герцог, капитан.
— Убийца моих братьев?
— Да, кабальеро.
— А я собрался убегать от него!.. Друзья, отомстим за моих доблестных братьев! Убийца их сейчас перед вами! На абордаж!.. На абордаж!..
— Отомстим! Победа или смерть! — завопили пираты.
Черный Корсар сам встал к штурвалу. По тем страшным молниям, которые сверкали в его взгляде, было ясно, что этот неистовый человек не отступит, что он готов сейчас поставить на карту жизнь всех на своем корабле, лишь бы отомстить старому фламандцу, которого так страстно ненавидел.
На этот раз неуловимый враг его не мог ускользнуть от мести, как это было в Маракайбо и Веракрусе. Его нес ураган, а под ногами его разверзалась пучина, та самая пучина, которая уже поглотила останки убитых им братьев.
Стоя за штурвалом, несокрушимый среди волн, которые с борта на борт валили корабль, среди молний, грома и ветра, Корсар бестрепетно вел «Молниеносный» вперед. И всякий раз, когда новая молния разрывала темноту, безумно расширившимися глазами он впивался во вражеский корабль, жадно ища на капитанском мостике своего смертельного врага. Он был уверен, что старый фламандец должен находиться там и вести свой фрегат навстречу ему.
«Молниеносный» был уже футах пятистах от фрегата, но ни с той, ни с другой стороны не было произведено еще ни одного выстрела, когда между ними появились две огромные, освещенные странным светом волны.
Они неслись со сверкающими гребнями, и, казалось, посреди них сверкают потоки расплавленного свинца или жидкой серы.
Крик ужаса раздался при виде их среди экипажа. Даже Морган побледнел.
— Мертвые братья поднялись на поверхность! — воскликнул Кармо, осеняя себя крестом. — Они явились присутствовать при гибели своего убийцы.
— И нашей… — пробормотал Ван Штиллер.
Две волны встретились прямо перед «Молниеносным» и, беспорядочно столкнувшись, с громовым грохотом разошлись, растекшись вдоль бортов корабля, словно два огромных огненных потока.
