После слов Дмитрия о погибшей сестре все сложилось в картинку. Теперь она поняла, почему он молчит. Испытать такой стресс, увидеть, как на твоих глазах погибла любимая девушка, очень страшно. Ему все еще больно, он пытается заглушить эту боль новыми эмоциями: быстрой ездой, драками, сексом.
Аня лишь одна из этих эмоций. Жалкая попытка заглушить, забыть, вычеркнуть, заполнить пустоту чем-то или кем-то другим. Обидно, но скорее всего, так оно и есть. А она, лишь слишком близко подпустила Артема к своему сердцу, сама ведь решила, ни о чем не думать, наконец отпустить себя. И вот теперь, только этим и занимается, но все валиться из рук.
Глава 40
Удар.
Еще удар.
Сдавленный стон.
Бетонный пол гаражного бокса заливался кровью. Артем наносил точные, но не сильные удары, чтобы не убить Макара сразу. Когда он уехал с парковки, на которой сгорела его машина, оставив Аню с Грачом, он был уверен, что это дело рук Татарина. Да он и сейчас в этом уверен. Конечно, он не сам лазал и устанавливал взрывное устройство, у него на это ума не хватит, с его-то засранными дурью мозгами. Но то, что это его рук дело, Артем не сомневался.
Альбина крутилась рядом, это сучку он тоже навестит и поговорит с ней по-своему. Если она его выведет, он даже поступит не по-джентельменски и ударит ее, если эта сука причастна к тому, что его женщина сегодня чуть не погибла. Внедорожник несся по забитым с утра улицам города. Завибрировал телефон, Артем посмотрел на экран, пришло сообщение, которое он ждал.
«В ту ночь твоя машина выехала с парковки «Барракуды», за рулем была женщина, ты сел на заднее сидение. Вы немного поколесили по городу, на Михайловской, там камера на универмаге, сел мужчина, дальше путь за город. Обратно машина вернулась прямиком к твоему дому. Женщина уже была одна»
«Альбина, сучка паскудная. Надоело тебе, видимо, спокойно жопой крутить и полировать ею шест, значит, придется ответить на пару вопросов до того, как я переломаю тебе те ноги, которые ты так лихо раздвигаешь. Но начну не с тебя»
— Молот, ну ты чего? Что на тебя нашло?
Удар. Еще один.
Макар продолжал заливать пол своей кровью, кричал и ругался.
— Сука, да прекрати ты. Что случилось? Совсем сдурел!
Артем остановился, рассматривая под ногами стоящего на коленях своего управляющего, в котором он столько лет был уверен, которому доверял. Который предал его, как последняя крыса. Почему он раньше не замечал, что происходит что-то не то? Он до такой степени был погружен в себя, что не видел вокруг ничего?
Подходит совсем близко, захватив со стола пластиковую бутылку с каким-то машинным маслом. Одним движением пальца скручивает крышку, хватает парня за лицо, давит щеки так, что тот вынужден открыть рот. Подставляет бутылку, вливая в него масло. Макар цепляется руками за рукава его куртки, пытается отодвинуть Молотова, стараясь не глотать масло, выталкивает его обратно, захлебывается, кашляет.
Артем отпускает его лишь тогда, когда вся бутылка вылита, отшвыривает ее на пол. Парень тяжело дышит, падает ему под ноги, пытается что-то сказать, не может, его выворачивает наружу.
«Какое жалкое зрелище, блюющий управляющий. Об него даже руки марать не хочется больше»
— Сука, какая же ты сука, Молот. Я столько для тебя сделал! А ты вот так со мной! Ни за что!
«Ни за что, говоришь? А вот сейчас узнаем, за что»
Берет со стойки отвертку, внимательно рассматривает ее заостренный конец. Макар поднимается, от ужаса расширяет глаза, вытирает лицо от масла и крови, начинает пятиться на коленях к стене.
— Молот, бля, че за дела-то? Совсем ебанулся! За что, я не понимаю?
«Не понимаешь, да? Сейчас все поймешь»
— Да скажи хоть, что случилось?
Макар никак не может стереть с лица масло, из разбитого носа все еще продолжает литься кровь. Она все не останавливается, а просто течет по подбородку, заливая пол, во рту ее противный металлический вкус, перемешанный с машинным маслом.
Его резко поднимают на ноги, сильная рука Артема, словно клешнями, хватает его за шею, больно ударяя головой о стену, сдавливая, перекрывая дыхание. Макар дергается, в глазах чистый ужас. Он на самом деле может убить его. Молот — совершенный псих.
Сзади уже столпился народ, человек пять мужиков-механиков, но никто не решается подойти и оттащить своего босса от управляющего.
— Мужики, надо бы разнять их. Артем Петрович точно прибьёт его.
— Да поделом, такую гниду и не жалко.
— Гниду не жалко, а вот что нормальный мужик, может, сядет срок мотать из-за гниды — жалко.
Никто не двигался с места, наблюдая за тем, что будет дальше, все видели в глазах Макара мольбу о помощи, каждый был готов помочь, но не ему. Этого изворотливого, словно вошь на гребешке, управляющего не любил и не уважал никто. Макар часто зарывался, корчил из себя хозяина, все знали, что он завышал цены, брал себе больше, чем положено, но пока он сильно не напрягал механиков, к нему не лезли.
Артем продолжает удерживать его левой рукой, а правой прямо около его головы что-то царапает на стене. Его гнев — это потоки горячей лавы, он чувствует, как она стекает вниз, как обжигает все его нутро, как он готов сорваться и всадить эту отвертку в Макара. Но рука до боли сжимает ее, с силой надавливает, оставляет на белой стене глубокие полосы. Он пишет лишь одно слово, на которое Макар ответит, или он закатает его в этот бетонный пол своего же гаражного бокса.
Хватка слабеет, Макара тыкают в стену разбитым лицом, в нацарапанное слово, чуть отодвигают, чтобы он видел, что написано.
КТО?
«Ну, говори, сука. Кто стоит за всем, что случилось?»
— Я не понимаю, о чем ты.
Снова уже более сильный удар головой о стену.
«Ты думал, если я не могу говорить, так с тебя некому будет спросить?»
Снова удар о стену. У парня кружится голова, Макар снова начинает оседать в его руках, но Артем крепко держит, не давая упасть.
— Кто? Что, кто? Я не понимаю.
«В партизана играем, да, Макарка? Кого ты так яро прикрываешь? Кто тебе так много пообещал, что ты готов терпеть все это? Даже самому любопытно»
Макар сплевывает на пол, часть лица уже опухла, новый удар прямо в печень, адская боль прошибает все тело, он задыхается. Щекой прижав парня прямо возле надписи, Артем хорошо фиксирует его, показывает пальцем на слово и пристально смотрит в глаза.
— Татарин, — чуть слышно, одними губами, — Он пообещал мне твой бизнес, если я помогу разделаться с тобой.
«Как интересно. Значит, одна тварь пообещала другой твари мой бизнес, и меня об этом никто не спросил. Девочки, вы чего-то заигрались»
