Артем чуть ослабевает хватку, двигается ближе, чтобы лучше слышать, что шепчет его уже бывший управляющий.
— Да ты сам надоел мне. Сука, поперек горла стоишь уже. Считаешь себя пупом земли, весь такой уверенный и гордый, не замечаешь ничего вокруг. Я, словно мальчик на побегушках, рядом. А Татарин давно на тебя зуб точил, только не знал, как подобраться.
«Ну, вот, подобрался, тебя такого красивого встретил»
— Жаль, я тебя там, в лесу, не прикончил. Надо было перерезать горло и забросать ветками, чтобы до весны никто не нашел.
«Да. Жаль. Сплоховал ты, Макарка»
Артем плотно сжимает челюсть, чуть наклоняет голову. Пару секунд думает, снова сдавливая горло Макара.
«Или мне поблагодарить тебя стоит? За твою жадность и тупость. За то, что привез именно в тот лес, где моя женщина нашла меня»
Артем усмехнулся. Странная штука жизнь. Он думал, что все контролирует, даже когда бесконтрольно совершал поступки. Он думал, что все знает о своих работниках, но, оказывается, его давно ненавидят. Он жил, когда гонял, чувствуя в своих руках бешеную силу, летел навстречу смерти, когда адреналин зашкаливал и пульс бил ударами по вискам. А, оказывается, он начал жить лишь тогда, когда встретил в том лесу девушку с зелеными глазами, от которой пахло дождем и свежей листвой.
Макар, с его ненавистью и злобой, был ему больше не интересен. Он резко отпускает его, поворачивается, обводит собравшуюся публику долгим взглядом. Его механики, в черных комбинезонах с логотипом СТО, совершенно спокойно стоят и смотрят на него.
— Мы приберем тут, Артем Петрович, вынесем мусор, не переживайте.
Он лишь коротко кивает, перешагивая через валяющегося в его ногах Макара, уходит.
Глава 41
Прошло три дня. Город все еще продолжал обсуждать взрыв машины Артема Молотова, известного многим как Молот, владельца сети автомастерских и заядлого любителя уличных гонок. Как писали новостные ленты, сам Артем не пострадал лишь чудом. Данный инцидент стоит на контроле у правоохранительных органах, ведется расследование.
Аня не знала, что с Артемом сейчас, где он и что делает. Он не появлялся все эти дни, не писал, не приезжал. Это странное затишье било по нервам еще больше, чем та суета, которая была вокруг все те дни. Первое время Аня нервно поглядывала на телефон, постоянно проверяла входящие, носила его везде с собой. Через сутки решила, что это глупое занятие, она взрослая женщина, надо вести себя спокойнее и сдержаннее.
Но сердце все равно предательски слишком громко стучало в груди на каждый сигнал сообщения. Звонков она боялась до ужаса, они последнее время не приносили ничего хорошего. Артем физически не мог позвонить и поговорить с ней. А вдруг ей позвонят и скажут, что с ним что-то случилось? От таких мыслей совсем можно было сойти с ума.
Вообще, все ее эмоции были столь противоречивы, что девушка не узнавала саму себя. Она волновалась, жутко переживала, скучала, хотела сама написать, спросить, как он, но тут же одергивала себя. Она не та девушка, которую он любил, и, может быть, еще любит. Жутко не хотелось быть заменой кого-то, зная, что все это может быть лишь иллюзией. Быть заменой она не хотела.
Все эти дни молчал не только Артем, но даже мать и бабка Жданова. Аня, конечно, встретилась с адвокатом, обрисовала ему обе ситуации, записала, какие необходимо собрать документы, если дела на самом деле дойдут до суда. Адвокат Артема, средних лет серьезный и приятный мужчина, выслушав ее внимательно, заверил, что обязательно поможет и сделает все, что в его силах. Как она будет с ним расплачиваться, Аня пока старалась не думать.
Рано утром курьер, вот уже в третий раз за три дня, принес огромный букет ярко-алых роз. Аня скривилась, расписалась за доставку и поставила букет, как и предыдущих два, на подоконник подъездного окна. Она прекрасно понимала от кого они, но не понимала зачем. Почему этот человек активизировался в своем ухаживании именно сейчас? Что за игру он ведет? В великие, так внезапно вспыхнувшие чувства она не верила, да они были и не нужны. Единственное чувство, которое Татаринов у нее вызывал, — это отвращение.
— Люда снова рыдает, что-то там совсем печально у нее с ее новым мужиком.
Аня не успела с утра прийти на работу, как со стороны комнаты отдыха был слышен женский плач, девочки громко шептались рядом. Сама она хотела пройти незаметно к своему рабочему месту, но не вышло, пришлось подойти и спросить, в чем дело, чисто из вежливости.
— Аня, ты представляешь, у него кто-то есть, я чувствую.
— У кого?
Люда замолчала, некрасиво вытирая со щек слезы, размазывая потекшую тушь еще больше. Сама непонимающе уставилась на Аню.
— У Тимурчика, у кого же еще. Он кому-то все заказывает цветы, я случайно услышала. Он точно мне изменяет.
Аня вздохнула, продолжая рассматривать несчастную и такую глупую Людмилу.
— Так спроси у него напрямую.
— Я спросила, он рассердился, начал кричать, ругаться. Выгнал меня.
Люда снова заплакала, пряча лицо в ладонях. На ее запястьях и шее Аня заметила синяки, присела рядом, утешая, погладила Людмилу по плечам, показывая этим свое сочувствие. Она совершенно не понимала, как вообще можно было связаться с Тимуром Татариновым, будь он хоть самым богатым и последним мужчиной в городе, а еще терпеть от него такое отношение.
— Люда, разве ты не видишь, что он тебя только использует. Я, конечно, не знаю, что у вас там за отношения, но твои слезы и синяки говорят о многом.
Люда притихла, замерла, убрала руки с лица и пристально, как-то странно посмотрела на Аню.
— Конечно, ты не знаешь, какие у нас отношения, а говоришь что попало.
— Да ты посмотри на себя, разве от нормальных мужиков рыдают постоянно? Разве после них приходят с синяками? Зачем тебе такие отношения?
— А вот это — не твое дело! — слезы вмиг высохли, Людмила с каким-то лихорадочным блеском в глазах смотрела на девушку, плотно поджав губы. — Ты просто завидуешь мне. Завидуешь, что Тимур со мной.
— Люд, ты, вообще, нормальная?
Аня принюхалась, может, Люда пьяна и поэтому несет чушь, но алкоголем не пахло. Она встала, отошла чуть назад.
— Как я сама не замечала раньше, еще тогда, в клубе, ты точно положила на него глаз. Мне Тимур сам говорил, что ты предлагала ему уединиться в ту ночь, но я не поверила, а теперь вижу, зря.
— Что такое ты говоришь?
— А вот то и говорю, что ты завидуешь мне, что у меня крутой мужик, а твой тебя бросил. Да, да, я все знаю о тебе и Молотове. Попользовался и бросил, как тот, твой первый.
У Ани по спине прошел ледяной холод. Стало сразу нехорошо, она еще не могла понять отчего: от ядовитых слов Людмилы или от самого факта случившегося, и ее на самом деле бросили. Слово обидное, но ей уже давно не семнадцать, она не будет так остро реагировать на все это.
