— И еще, твои вещи лежат в комнате, я их постирала. Не все же тебе ходить полуголым и смущать пожилых женщин, — крикнула уже на ходу.
Она переодевалась, сняв майку за открытой створкой шкафа, искала в сложенных вещах футболку и не заметила, как Артем подошёл сзади. Развернувшись, вздрогнула, прикрыла грудь руками.
— Твои вещи в той комнате, не в этой. И что за привычка у тебя всех пугать?
Девушка отвела взгляд, чтобы не пялиться на него так, как это делал он, пристально рассматривая ее. Но он стоял слишком близко, загораживая собой все пространство, совсем рядом широкая грудь, чуть загорелая кожа, ниже выпуклые мышцы пресса и дорожка темных волос.
— Не надо на меня так смотреть. И не заходи в эту комнату без спроса, хотя бы стучи.
Аня все еще стояла перед мужчиной в одних трусиках, а он, склонив голову на бок, сканировал взглядом черных глаз ее фигуру.
«Такая маленькая, миленькая, а настоящая язва, эта блондиночка».
— Ты все рассмотрел? Может быть, выйдешь и дашь мне одеться?
Он не уходил, потому что ему нравилось на нее смотреть, хотелось протянуть руку и коснуться кожи, узнать, какая она на ощупь. Мягкая, гладкая или бархатная? Он видит, как венка на ее шее часто бьется от волнения, как девушка быстро облизала губы и сильнее сжала руки на груди.
Ему нравилось ее злить, он это понял именно сейчас. Такая строптивая дикая кошечка, показывает коготки и хочет поцарапать.
«Интересно, она царапается во время секса?»
Артем склоняет голову на бок и еще пристальнее рассматривает девушку.
— Ты что, возбуждаешься?
Аня смотрела на пах мужчины и отчетливо видела его начинающий подниматься член. Ну, как бы, она не малолетняя девочка и может отличить визуально, стоит у мужика или не стоит. Она поднимает широко открытые глаза на Артема, а тот лишь ухмыляется, поправляя свой член через белье. Вот за эту ухмылку хочется врезать по его наглой морде.
— Вот же скотина какая! Животное похотливое!
Аня хватает с полки первые попавшиеся вещи и начинает кидать ими в невозмутимого Артема, который даже не двигается с места, а лишь еще больше начинает пялиться на открытую грудь. Она маленькая, аккуратная, как и вся девушка, с яркими торчащими сосками. Аня быстро прикрывается футболкой, что держит в руках, пыхтит и краснеет, волосы падают ей на глаза, она сдувает их. Но не успевает сказать ничего гневного, как чувствует на своей талии мужские руки, а на своих губах губы Артема.
«Кошечка, такая дикая кошечка, и такая свежая».
Все происходит так быстро, что мозг не успевает анализировать происходящее, а тело дать отпор. Горячие губы мужчины требовательно и настойчиво целуют ее, подчиняя, не давая шанса на сопротивление. Жадно. Жарко. Не хватает воздуха. Руки сильнее прижимают к себе, чувствует животом стопроцентный стояк. Отвечает на поцелуй, действуя на каких-то инстинктах, хватается за шею, держится, чтобы не упасть, потому что ноги подкашиваются.
«Молотов, остановись. Черт, не могу, уже не могу. Если бы она не ответила, оттолкнула, ушел бы. А так, не могу. Прости, Кошечка».
Футболка летит на пол, грудь накрывают мужские руки, острые соски царапают ладони. Кусает шею, сильно сжимая грудь. Подхватывает под ягодицы, разворачивает, не отрываясь от шеи, сильно засасывая губами нежную кожу.
«Охуительно вкусная кошечка. Даже голова кружится. А ведь даже еще ничего не было».
Первая попавшаяся плоская поверхность — письменный стол, расшатанный и старый. Аня хватается за плечи, царапая, тянет мужчину на себя, плотнее обхватывая ногами мужской торс. Рука сразу забирается под белье, накрывает раскрытую плоть. Скользит по влажным складочка.
«Черт»
— Аааах….боже….ааааа….
Слишком остро, слишком хорошо, покалывает кончики пальцев, Аня стонет, раскрываясь еще сильнее. Чистый голод, без примеси фальши и игры. Артем молчит, только целует, снова кусает до боли шею и плечо. Его руки везде, сжимают ребра, шершавые ладони царапают кожу, треск ткани. Поцелуй, насилующий рот, и резкий толчок вперед. Боль пронзает тело, разливаясь по венам чистым удовольствием.
«Дьявол, вот это девочка, даже дышать трудно».
У Артема темнеет в глазах, ведет куда-то в сторону. Чувствует острые ноготки на своих плечах, прижимает колени Ани, фиксируя их в одном положении, смотрит вниз, как его член резко входит в узкое лоно. Женский стон, их частое дыхание.
— Артем, сильнее…аааа.
Их глаза встречаются. Рука на затылке до боли сжимает волосы. У Ани припухшие губы, в зеленых глазах плещется удовольствие и просьба. Срывается, несколько толчков. Глубоко. Сильно. До боли. До крика. Кончает.
«Черт, так быстро».
Аня пульсирует прямо на нем, поймав свой оргазм, сжимает мышцами его член, кончает одновременно с Артемом. Горячо. Влажно. Срывает голос, царапает плечи, уже до крови.
«Царапается, кошка, я так и знал. Сука, чуть сердце не остановилось, давно меня так не крыло, постоянно эти бляди и механический трах. Гадство, даже резинку не надел, так накатило, словно подросток».
Оба отходят долго, Аня прижалась к мокрой от пота мужской груди. Чувствует свой рваный пульс, все никак не может выровнять дыхание. Потрясение. Шок. Ебаный пиздец, вот как называется то, что сейчас произошло.
Артем медленно выходит из нее, смотрит, как подрагивает его член, покрытый ее влагой и его семенем. Аня прикрывает глаза, хочет отвернуться. Но ее снова целуют в искусанные губы, заправляют за ухо растрепанные пряди волос. Артем смотрит, ловит ее взгляд, ухмыляется такой наглой улыбкой.
Глаза девушки темнеют, и звонкая пощечина обжигает его лицо.
Глава 9
«Что, мать вашу, это сейчас было?» — Аня в десятый раз задавала себе этот вопрос, и в тот же десятый раз сознание отвечало, что это был оргазм. Самый натуральный, крышесносный, сука, мать его, оргазм. А, и да, это был секс, спонтанный, неожиданный, ломающий барьеры и лишающий воли секс. А нужно, на минуточку, заметить, ей не восемнадцать лет, а гораздо больше. Хотя, при чем тут ее возраст и оргазм, а, точнее, секс, Аня не могла связать.
Не то, чтобы у Ани не было никогда секса, конечно, он был и не раз, и не с одним мужчиной, она, всё-таки, свободная женщина, молодая, полная сил и энергии. Но то, что было с теми мужчинами, в сравнении с тем, что сейчас было с Артемом Молотовым на старом расшатанном столе, сексом назвать трудно.
И Артем был еще не совсем, мягко говоря, в форме, если учесть его вчерашнее состояние, хорошую такую шишку на затылке и головокружение. Если он с сотрясом так может, хочется сказать словом ее напарницы Людки «присунуть», то какой он в полной своей форме? Самое главное — не думать об этом и не представлять.
Аня сидела в нетопленной бане, умывалась из таза успевшей остыть со вчерашнего вечера водой. Но это было как раз то, что надо. После этого секса она находилась в каком-то потрясении, она четко помнит, как влепила Артему звонкую пощечину, отчего ладонь до сих пор горела. Она хотела его оттолкнуть, хоть чем-то прикрыться и выйти из комнаты, чтобы только не видеть его черные глаза, но он вышел первый.
