Щеки вмиг краснеют. Как он понял? Стыдно-то как? Хотя, тут уже странно говорить о стыде, когда она только что три раза кончила на членах двух совершенно разных мужчин. При этом член одного из них был у нее во рту. О каком стыде может идти речь? Господи, Полина, очнись! Но похоть затмевала разум.
Покорно опускается на колени…
Глава 3
— Всего хорошего, удачного перелета. Будем рады снова видеть вас в нашем отеле.
Полина улыбалась так, что вот-вот готовы были треснуть щеки. Но главное — не выдать свою растерянность и не вспыхнуть ярким румянцем на щеках. Часы в холле “Империала” пробили ровно семь раз, осталось протянуть всего два часа, сдать смену и уехать домой.
После тех двух часов, проведенных в номере триста тринадцать, всего пара часов, но ей казалось, что прошла как минимум половина ночи. Руки тряслись, ноги подкашивались, а низ живота отдавал болезненными спазмами перенесенного удовольствия. Лоно горело огнем, оно моментально становилось влажным лишь от одного воспоминания того, что происходило внутри номере.
— Ты же хочешь этого, да, Полина? Я же вижу, хочешь.
Девушка покорно встает на колени, грудь тяжелая, соски торчат, между ног мокро. Она сама чувствовала, как текла, кончая на их членах, обхватывает стояк Германа пальцами, он на самом деле большой, гладкий, проводит по нему несколько раз. Крупная головка блестит от влаги, чуть надавив, размазывает выступившую каплю пальцем. Это словно некий гипноз, она сама берет его в рот, как в своих снах, что сводили ее с ума, никто не заставляет и не принуждает. Все делает сама.
Проводит по головке языком, на вкус совершенно не противный, только легкий привкус латекса от презерватива. Вбирает глубже, широко открыв рот, головка крупная, да и сам член немаленький, вот почему ей было больно, Полина никогда не встречала такого размера. Помогая себе рукой, оттягивая крайнюю плоть, скользит по стволу, ласкает поджатые гладкие яички.
— Да, девочка, молодец, поиграй с ним. Оближи мои яйца.
Она выполняет, даже если бы он не просил, она бы все равно это сделала. Скользит языком по яйцам, по члену, обводит им головку, снова вбирает в рот.
Влад гладит ее по спине, двигается ближе, сам неотрывно смотрит, как член его друга и партнера Германа, по кличке Немец, пропадает в сладком ротике этой сочной девочки. У нее на самом деле шикарная грудь, он бы хотел засыпать, облизывая ее. Или сжать эти упругие полушария вместе, обнять ими свой стояк и трахать эти шикарные груди, упираясь членом ей в подбородок.
Влад обнимает ее сзади, накрывая грудь ладонями, сжимает, чуть выкручивая торчащие соски. Во рту скапливается слюна, девчонка вскрикивает, а он, опускаясь ниже с кресла, убирая волосы, целует ее в шею.
— Такая горячая, такая развратная, такая сочная девочка, — шепчет на ухо. — Хочешь, мы будем тарахать тебя всю ночь, до самого утра? А потом я вылижу твою девочку, твои гладкие, влажные нижние губки.
Полина все слышит, чувствует, как ласкают ее грудь, как крупные ладони мужчины скользят по ее мокрой от пота спине, как мнет ягодицы и снова шлепает по ним, так, что по телу проносится волна удовольствия.
— Такую попку хочется шлепать и трахать. Трахать долго, размеренно, выбивая стоны, засаживая по самые яйца. Ты ведь дашь мне свою попку, Полинка?
И снова шлепок, а за ним нежное поглаживание. Она уже не вынимает член Германа, а он, придерживая ее за голову, медленно, растягивая удовольствие, трахает ее рот.
— Открой шире, еще, да, вот так…..мммм…..блядь, девочка…сука, сперма почти подкатывает.
Член увеличивается, головка набухает еще больше, Полина помогает рукой, дрочит ствол, сжимает яйца. Чувствует, как пальцы Влада скользят по ее промокшим половым губам, как он жестко массирует клитор. Полина максимально расслаблена, его пальцы легко проникают в ее лоно, он трахает ее ими, а затем, так неожиданно для девушки, пристраивает большой палец к ее попке и, надавив, проникает внутрь.
Она пытается кричать, но член во рту не дает это сделать, она крутит попкой, проникновение совсем не болезненное. Но вот Влад другой рукой спереди накрывает ее киску и начинает быстро натирать, тело дергается, бедра дрожат, а в ее рот начинает кончать Герман. Тугие струи спермы ударили прямо в гортань, он держит ее за волосы, не давая отстраниться.
— Да, девочка….мммм…. вот так…сука… проглоти все…все глотай…блядь. как же сладко.
Полина начинает задыхаться, но глотает, при этом Влад имеет ее попку и мастурбирует клитор. Она начинает снова кончать, оседает на палец Влада, на его руку. Герман убирает член, смотрит на остатки спермы на ее губах. Это невероятно прекрасное зрелище — девушка в момент своего оргазма с его спермой на припухших губах. Она кричит, тело бьется в экстазе, а он, как завороженный, смотрит на нее.
— Горячая девочка, до чего горячая девочка.
Влад кусает ее спину, снова шлепает по попке.
— Полина Викторовна? С вами все в порядке?
Она словно очнулась, вцепилась руками в стойку ресепшена, смотрит перед собой. Охранник рассматривает ее настороженно.
— С вами все хорошо? Может быть, стоит вызвать доктора?
О да, вот сейчас доктора в самый раз, психиатра или кто там отвечает за бешенство матки? Пусть ее сразу и увезут в психушку, дадут лошадиную дозу успокоительного. А лучше наденут смирительную рубашку.
— Да, со мной правда что-то не то, может, простыла.
– Скорее всего, погода стоит странная, снова передали метель, и опять закроют аэропорты.
– Опять?
— Да, по радио передавали, идет циклон. А вам лучше выпить что-то от простуды, вы вся горите.
Эх, знал бы ты, Павлик, отчего горит Полина Викторовна, тебе бы было реально стыдно за нее. Но Павлик ничего не знал и не понимал, сейчас его недалекость была как нельзя кстати. Он хороший, молодой, накаченный, сильный, костюм трещит на плечах, красавчик-секьюрити в престижном отеле. Но умом Павлик не блистал, да ему это и не нужно было.
— Вы так пропали, я не знал, что и думать, хорошо, никого не было, а потом вспомнил, что вы понесли пойло в триста тринадцатый тем мужчинам, что прибыли в полночь.
— Да, я отнесла, но они такие привередливые оказались, задавали много вопросов, просили другой коньяк. Я им устала объяснять, что бар откроется только утром как и ресторан.
Полина вот уже третий раз перебирала бумаги и рекламные буклеты на столе и зачем-то оправдывалась перед молодым охранником, который никак иначе, как Полина Викторовна, ее не называет и можно вообще не обращать на него внимания.
— Все может быть, вот у нас в качалке случай был, парняга взял вес, да вес-то не большой, а его как повело, придавил себя ста двадцатью килограммами штанги, давление резко упало.
Вот и ее повело, взяла Полина Викторовна не ту нагрузку, придавило похуже, чем того парнягу, килограмм так сто семьдесят в сумме было. Чувствует, что снова начинает заливаться краской, словно ученица церковно-приходской гимназии.
