На корабле не проявляли никакого беспокойства. К тому же у оставшихся на борту не было на чем передвигаться, если не считать подвешенной к лебедке лодчонки, едва ли способной вместить более трех-четырех человек.
К заходу солнца на верхней палубе снова прогремели пушки, призывая моряков вернуться обратно, затем на корме зажгли два больших фонаря.
— Пора действовать, — сказал Морган. — Сходи за нашими и быстро веди их сюда.
— А сторожить пленных?
— Оставь человек четырех, — ответил Морган. — Торопись, Пьер, мне не терпится овладеть кораблем.
Пикардец бросился выполнять приказание. Через четверть часа корсары собрались на берегу, готовые к погрузке.
— Пьер, — попросил Морган, — ты лучше всех говоришь по-испански: крикни что-нибудь оставшимся на борту.
— Эй, ребята! — крикнул Пикардец что есть мочи.
— Это вы? — немедленно откликнулись с корабля.
— Да.
— Все живы?
— Все.
— По шлюпкам и на корабль. А что с дикарями?
— Разбежались.
— Добро, возвращайтесь на борт.
— По шлюпкам и молчок, — приказал Морган. — Аркебузы заряжены?
— Да, капитан, — ответили корсары.
— Как только окажемся на палубе, действуйте решительно и беспощадно.
Пятьдесят шесть человек без звука погрузились на шлюпки. Морган сел в самую большую с восемнадцатью корсарами, Пьер — в лодку, остальные набились в шлюпку поменьше.
Отделившись от берега, все три барки быстро направились к корвету, собираясь пристать к нему с обеих сторон. Шлюпка с Морганом первой подошла к кораблю. Флибустьер с оружием в руках быстро вскарабкался по трапу, спущенному с левого борта, за ним — остальные восемнадцать человек.
Увидав, что на палубе к нему движутся испанские моряки, Морган дважды разрядил в них пистолет, тут же последовали выстрелы из аркебуз и крики:
— Сдавайтесь флибустьерам или вам конец!
При виде гибнущих товарищей перепуганные вахтенные бросились на бак и поспешили укрыться в трюме.
— Займите кают-компанию и не давайте никому выйти!.. — крикнул Морган.
Остальные две барки зашли тем временем с правого борта, и флибустьеры с дикими криками ворвались на палубу. Пьер Пикардец велел немедленно занять полубак и выставить перед орудиями сильную охрану. С батарейной палубы доносились топот ног и крики: «Измена! Измена!».
Морган приказал зажечь побольше фонарей и открыть люк, ведущий вниз.
Испанцы, в том числе офицеры, покинули кубрик и кают-компанию и забаррикадировались на батарейной палубе, собираясь, похоже, оказать сопротивление.
— Сдавайтесь! — крикнул Морган, наклоняясь к люку. — Корабль в наших руках.
В ответ просвистели две-три пули, пущенные наугад.
— Обещаю вам жизнь, — повторил Морган.
— Огонь по проклятым псам!.. — скомандовал голос, принадлежавший, скорей всего, капитану.
Морган едва успел отпрянуть от залпа, озарившего нижнюю палубу. Испанцы явно не собирались сдаваться и вместо этого открыли огонь.
— Все равно выкурим, — сказал Морган. — Пьер...
— Я здесь, — ответил, подбегая, флибустьер.
— Посмотри, нет ли в кубрике или кают-компании ящика с гранатами.
— Хочешь разбомбить испанцев?
— Мне что-то не улыбается плыть с людьми, способными выкинуть скверную шутку.
Не прошло и пяти минут, как Пьер вернулся с восьмью матросами, осторожно тащившими пару тяжеленных ящиков.
— Бомб хватит на весь корабль, — объявил Пикардец, приказав установить ящики перед Морганом.
Пока корсары с большой осторожностью вскрывали ящики, испанцы не переставали палить по люку, сокрушая снасти на грот-мачте и заваливая палубу обрывками парусов. Но они понапрасну тратили порох — корсары и не думали подставлять себя под пули, летевшие градом.
На призыв сдаться испанские моряки, не знавшие о грозившей им опасности, отвечали шквальным огнем и проклятиями, обещая скорей взорвать пороховой склад, чем сложить оружие. Понимая, однако, что они никуда не денутся, Морган не проявлял особого беспокойства. Взяв из ящика гранату, он спокойно поджег фитиль и метнул ее вниз. За взрывом последовали ужасные вопли и топот бегущих ног.
Не ожидавшие подвоха испанцы забились в узкие проходы, чтобы укрыться от осколков и продолжать оборону. Разозленные неожиданным сопротивлением флибустьеры принялись закидывать испанцев бомбами, чтобы выкурить их с батарейной палубы. Вниз полетело уже гранат двадцать, когда при вспышке выстрелов все увидели, как из люка показался какой-то человек.
— Довольно!.. — крикнул он. — Мы сдаемся, если вы сохраните нам жизнь.
— Ладно!.. — ответил Морган. — Поднимайтесь по двое через кубрик.
— Клянитесь, что нас не убьют.
— Морган не повторяет одно и то же.
Крик изумления донесся снизу:
— Морган!.. Знаменитый корсар!..
— Вы действительно Морган, покоритель Портобелло? — спросил тот самый человек, который недавно приказывал открыть огонь.
— Да, я Морган, флибустьер, — ответил корсар.
— Тогда я сдаюсь.
— Выходите из кубрика по двое или мы забросаем вас бомбами.
На батарейной палубе стали перешептываться, затем послышались поспешные шаги и глухой шум бросаемого оружия.
Морган подозвал человек двадцать с аркебузами и велел им окружить выход из кубрика. Через несколько минут появился капитан с протянутой шпагой в руке.
— Где сеньор Морган? — спросил он.
— Я здесь, — ответил флибустьер, наставляя в испанца пистолет.
— Вот моя шпага. Я командир корвета.
— Оставьте себе оружие, — сказал флибустьер. — Вы храбрый человек.
— Спасибо, сеньор, — ответил испанец, вставляя шпагу в ножны. Скажите только, как вы поступите с нами.
— Высадим всех на сушу, не причинив никакого вреда. С меня довольно вашего корабля: он принадлежит мне по праву завоевателя.
— Это, безусловно, так, сеньор, раз нам не удалось его отстоять. Но не надейтесь взять меня живым.
В тот же миг отважный капитан приставил пистолет к виску, нажал курок и с простреленной головой рухнул к ногам Моргана.
— Вот человек, который мог постоять за себя в бою, — сказал флибустьер, на которого смерть капитана произвела глубокое впечатление. — Отдадим честь несломленной доблести.
В то время как не менее взволнованные корсары выполняли приказ капитана, офицеры и моряки, выходившие из кубрика, воздавали почести павшему командиру. Морган велел посадить их в шлюпки и под конвоем отправить на сушу.
