Не успела ракета еще разгореться, как на севере темноту прорезала другая и тут же погасла вдали.
— Это Морган!.. — вскричал Кармо, поспешно вскакивая в шлюпку.
— Полный вперед!
Но стоило им немного удалиться, как с берега послышался голос:
— Вот они!.. Пли!..
Раздалось четыре или пять выстрелов из аркебузы.
— Спокойной ночи! — крикнул Кармо.
— Держи на выход, гамбуржец!..
Ночной ветер был довольно крепок, и баркас стал быстро набирать скорость. А с берега все доносились выстрелы. Сделав два виража, баркас вышел из бухты и направился в открытое море. В этот момент метрах в трехстах появилась темная тень корабля.
— К нам, Береговые братья! — вскричал Кармо. — За нами гонятся!
Корабль сделал разворот и встал против ветра.
— На борт, Кармо! — ответил чей-то голос.
Изменив курс, шлюпка подошла к кораблю. Немедленно был спущен трап и выдвинуты тали для подъема баркаса на борт. А в это время Кармо, гамбуржец и плантатор уже поднимались наверх.
Там их ждал Морган.
— Ну как? — спросил он.
— Отплыл, сеньор, — ответил Кармо.
— Когда?
— Сегодня утром.
— Куда?
— В Шагр.
— Ладно, — промолвил Морган. — Догоним его в Панаме.
Спустя четыре дня корвет Моргана вошел в маленькую гавань на Тортуге.
Остров служил пристанищем прославленным флибустьерам Мексиканского залива, которые поклялись вести беспощадную войну с испанцами и отомстить за кровавые побоища первых конквистадоров, а заодно и пограбить богатые испанские колонии.
Неожиданное возвращение Моргана, на котором все уже поставили крест, привело корсаров в неистовый восторг: старого товарища Черного корсара превозносили за его храбрость и дерзкие набеги.
Известия о взятии Маракайбо, освобождении Иоланды, осаде Гибралтара и истреблении флотилии уже дошли до Тортуги: более удачливые товарищи Моргана, которым удалось избежать опасности и сохранить награбленные богатства, уже порассказали об этом.
Исчезновение фрегата, захваченного у испанского адмирала, а вместе с ним Иоланды, вызвало всеобщее унынье, и многие из главарей флибустьеров склонны были верить, что их товарищи стали добычей Карибского моря.
Так что возвращение смелого корсара, число друзей которого невозможно было счесть, вызвало огромную радость.
Едва корабль отыскал себе место среди корсарских парусников, заполнивших маленькую бухту, как на борт повалили самые знаменитые мореходы.
Среди них были Броудли, прославившийся позднее взятием замка Сан-Фелипе, считавшегося самым неприступным среди испанских укреплений; Шарп, Харрис, Савкинз — великолепная троица, чьими подвигами предстояло еще изумить мир; Вотлинг — разоритель прибрежных городов Перу; Монтобан, Мишель и другие, тогда еще не столь известные корсары, которых в будущем ждала воинская слава.
Весть о том, что дочь Черного корсара вновь попала в руки к испанцам и что ее везут в Панаму, вызвала взрыв негодования, и клич, брошенный Морганом, нашел немедленный отклик в сердцах отважных людей.
Желание овладеть огромным городом, хранившим несметные богатства Перу и Мексики, уже не раз возникало у смелых мореходов, привыкших преодолевать любые препятствия. Но их сдерживали скорей расстояние и трудности, которые могли возникнуть при переходе через незнакомый перешеек, нежели перевес сил у испанцев.
Услышав, что Морган зовет их на великое дело, никто и не подумал сказать что-либо против.
— Там, — обещал флибустьер, — мы не только освободим дочь Черного корсара, которую взяли под свою защиту, но и овладеем такими богатствами, что будем есть на золоте и серебре.
Спустя час самые знаменитые и отважные корсары Тортуги постановили начать экспедицию.
Глава XXXI
В Центральной Америке
В тот же день «Васкес» — так назывался испанский корвет, захваченный. Морганом у берегов Венесуэлы, — поднимал паруса, готовясь отплыть к берегам Центральной Америки. На его бизани развевался огромный испанский стяг.
Командовал кораблем Пьер Пикардец. Восемьдесят человек экипажа были отобраны из людей, отлично говоривших по-кастильски. Все они были одеты в яркую морскую форму, принятую тогда в испанских колониях в Америке.
Оба неразлучных друга — Кармо и Ван Штиллер — стали боцманами: оба бывали в Шагре и могли сослужить хорошую службу. «Васкес» должен был стать первой ласточкой. Ему предстояло зайти в гавань испанского городка на перешейке и постараться выяснить, отбыл ли граф Медина в Панаму, а если нет, то взять его корабль на абордаж и освободить Иоланду.
Морган как адмирал флибустьерской эскадры, которая должна была быть немалой, чтобы выдержать натиск крупных испанских кораблей, задержался на Тортуге и занялся обдумыванием всех деталей, чтобы обеспечить успех великого и дерзновенного предприятия.
Однако на Тортуге в то время не хватало продовольствия, и сразу после отплытия корвета Морган послал в ближайшие испанские порты четыре корабля, поручив командовать ими Броудли, который пользовался славой бесстрашного моряка.
Подгоняемый попутным ветром «Васкес» сразу же взял курс на юго-запад, торопясь побыстрее добраться до Панамского перешейка.
Наутро пятого дня экипаж быстроходного парусника с радостью приветствовал появление высокой вершины Кастелло де Чико и зубчатых цепей Сиерры де Верагуа, которые видно с моря на большом расстоянии.
Пьер Пикардец вызвал на палубу Кармо и Ван Штиллера, которые все это время провели за вином и картами, невзирая на то, что распорядком на корабле запрещались азартные игры во время военных походов.
— Становись к штурвалу, Кармо, — сказал Пьер. — И веди корабль в порт.
— Сеньор Пьер, — попросил француз, — а вы постарайтесь, чтобы все было чин по чину. Пусть дудят в дудки, бьют в барабаны и палят из пушек, когда мы будем подходить к форту. Остальное я беру на себя. Пойдем, куманек, будь начеку и держи язык за зубами.
Пользуясь попутным ветром, «Васкас» двинулся к небольшой излучине на берегу, различимой уже простым глазом.
Это была Шагрская бухта. Небольшой город, стоявший в глубине, имел в то время большое значение: к нему выходила дорога, которая вела к Панаме — жемчужине Тихого океана. Постепенно стали вырисовываться форт и маленькие одноэтажные домики с террасами, полными цветов.
Кармо, бывавший здесь, как мы говорили, несколько лет назад, ловким маневром успешно миновал южный мыс, защищавший рейд от сильных северо-восточных ветров, и направил корвет в гавань, где встал на якорь между двумя кораблями, предназначенными на слом.
Услыхав салют с корабля, входившего в порт с развернутым испанским флагом, все население, состоявшее из двух— или трехсот человек, не считая двух отрядов солдат, высыпало на пристань, в то время как из форта раздался ответный салют.
