Фараон отстегнул бороду и опустил на столик корону. Царица сняла свою и положила рядом. Прислужницы молча ждали ее у ступеней купальни, чтобы раздеть и умыть. Фараон, заслышав шум льющейся воды, почувствовал в коленях дрожь и поспешил опуститься в кресло. Руки вновь безотчетно искали на уже свободном от корон столе невидимый сенет. Слова ливийки о гневе Хатор не давали покоя, но фараон гнал их прочь. Если Великая Богиня не лишит его нынче мужской силы, то другого гнева ждать не придется. Если же эти простыни так и останутся чистыми, то он всего лишь горделивый безумец, посчитавший себя равным Богам.
Прислужницы молча подвели царицу к постели и уложили под простынь. Теперь настало его время спуститься в купальню, чтобы смыть краску и волнения дня. Он выйдет к Нен-Нуфер полный сил стать ей по-настоящему мужем.
Фараон дождался у выхода из купальни, когда из спальни исчезнет последняя прислужница и, отбросив полотенце, шагнул к ложу. Нен-Нуфер молча ждала его приближения. Он сорвал простыню с желанного тела, и на нем заиграл отсвет непотушенного светильника. Нен-Нуфер поднялась, увлекаемая вверх сильными руками. Пальцы фараона заскользили по щекам, ледяным от воды, пока не нашли губы, готовые встретить его поцелуй.
— Обними меня, моя царица, и подари поцелуй, о котором я грезил, вырывая его силой.
Тонкие руки сомкнулись за его спиной, и он удержал робкий поцелуй, прикусив ее дрожащую губу.
— Как же я люблю тебя, моя царица.
— И я люблю тебя, мой Божественный супруг, — едва сумела прошептать сквозь его неистовый поцелуй Нен-Нуфер.
Теперь за нее говорили губы, покрывающие поцелуями блестящую макушку фараона, чтобы удержать рвущиеся из груди под натиском его губ стоны, и вскрик ее, когда он наконец сделал ее до конца своей женой, был едва различим за его тяжелым дыханием.
5.13 "Иероглифы"
Сусанна откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. Кровь стучала в висках, и она пожалела об опущенном пологе. Спасибо, мистер Атертон, что обошлись без подробностей. Выдохнув, Сусанна вновь придвинулась к столу и закричала явно громче Нен-Нуфер, когда перевернула страницу. Дальше листы были исписаны иероглифами. Один, второй, третий… Ну что ж, достойное мистера Атертона продолжение! За подобное издевательство хочется швырнуть кольцо в его улыбающееся лицо или демонстративно выкинуть в реку. И он будто догадался об ее намерении и, чуть откинув полог, проскользнул под навес.
— Что-то случилось?
Да, мистер Атертон, что-то случилось! Терпение закончилось! И все же Сусанна сказала достаточно спокойно:
— Просто я дочитала до иероглифов. Так что напугать меня изначальным объемом у тебя прекрасно получилось!
— Отбрось страх и читай дальше, — улыбнулся Реза, занимая привычное место напротив нее.
— Только вот выучу египетский для начала. Когда у нас первый урок? Прямо сейчас?
Суслик, ты хамишь, кажется! Вот именно, что кажется. Я только поддерживаю его игру!
— Урок уже был. На крыше, когда мы встречали солнце. Другого урока тебе не потребовалось. Гляди!
Реза приподнял рукопись и отлистал на пару листов назад — ни одного английского слова, одни иероглифы. Сусанна вырвала рукопись и принялась судорожно потрошить ее лист за листом. Он обдурил ее в музее с мумиями, и сейчас тоже за секунду перепутал все листы — иллюзионист чертов! Но стол и оставшийся диван уже скрылся под листами, а английского текста она так и не нашла.
Реза сидел прямо, будто мачту проглотил. Рука его на автомате схватила лист и сунула под нос Сусанны.
— Читай!
Она отпрянула, чтобы не пялиться на дурацкие немые значки, вдруг поняв, что ее просто-напросто от выпитого вина сморил сон, и это дурацкое продолжение ей приснилось. Сон выветрил опьянение и точно не навеял желания вступать в очередную сумасшедшую игру мистера Атертона. Хватит!
— Мне без разницы, что здесь написано, — выпалила Сусанна. — Я довольна своим сном. Не зря говорят, что вдохновение приходит во сне. Я напишу, что фараон дождался возвращения царицы Ти и решил пойти еще дальше…
— Решил соврать Нен-Нуфер, что она ему сестра, чтобы та согласилась стать ему женой.
— Да, да, — закивала Сусанна. — Не спорю, что банально, но достаточно логично, ведь так? — Реза кивнул. — Нен-Нуфер поразится жестокости фараона, так спокойно посылающего ее на смерть ради наследника, но примет выбор Богов и в душе не станет особо злиться, ведь фараон подневольный, и наследник превыше любой любви, но у нее будет с ним хотя бы девять месяцев счастья, а потом они все равно встретятся в загробном мире, ведь она ему жена.
Сусанна не заметила, как замахала перед носом Резы собственным кольцом, и теперь, вспыхнув, спрятала руку под стол.
— Допустим, — усмехнулся Реза. — А дальше?
— Потом, конечно же, Ти все расскажет дочери, — продолжила Сусанна с запалом, чтобы сгладить неловкость с кольцом, — и Нен-Нуфер успокоится и, скорее всего, поверит в любовь фараона, решившегося на обман, чтобы заполучить ее. Ведь он взял ее не просто в любовницы, а в жены! — выпалила Сусанна и чуть не прикусила губу из-за собственной глупости.
Суслик, прекрати уже проецировать отношения выдуманных героев на собственные реальные, потому что мистер Атертон над тобой просто издевается!
— Интересно, интересно, — протянул Реза и принялся собирать разбросанные Сусанной листы в только ему одному известном порядке. — Позволь мне все же прочитать тебе настоящее продолжение истории самому, раз ты вдруг резко разучилась читать по-египетски.
Сусанна согласно махнула рукой. С сумасшедшими, особенно в день рождения, спорить бесполезно. Тем более посередине Нила.
Роман Резы: продолжение истории
Давно таким спокойствием не веяло с Великой Реки. Фараон выходил на террасу и вдыхал прохладу, прежде чем погрузиться в пропитанную благовонными маслами темноту спальни. Он не отпускал Нен-Нуфер от себя ни на одну ночь, и она почти не ступала на женскую половину дворца, хотя ей отвели лучшие покои вдалеке от запершейся у себя Никотрисы. Та лишь однажды предстала под очи новой царицы, в первое же утро ее супружеской жизни, когда фараон собрал всех в тронном зале. Всех, за исключением Хемет и Ти, которых Никотриса тоже давно не видела, хотя обе нынче играли при дворе роли куда значительней ее собственной. Рассказ фараона и жреца Пта казался слишком неправдоподобным, но никто не смел усомниться в их словах. Да и вокруг слышались одобрительные перешептывания старых придворных, помнивших еще лицо ливийской царевны.
Пентаур сравнялся лицом с тиной, и палка в его руках служила не столько символом жреческой власти, сколько поддержкой. Однако голос в вялом теле оставался тверд и взгляд пронзителен, и от Никотрисы не укрылось, как несколько раз фараон опускал глаза долу, не вынеся его. Одна лишь новая Великая Царица сидела на троне величественно и безучастно, будто говорили вовсе не о ней, а о какой-нибудь простой прислужнице. Сестра, она не пожелала встретиться с Никотрисой, и та, решив, что таков ее нрав или же приказ фараона, целые дни проводила неубранной в своих покоях, лишь изредка выходя в сад, зная, что не встретит там Нен-Нуфер, потому что после завтрака с фараоном та, не пропуская и дня, отправлялась в дом Сети к Райе и Асенат, чтобы продолжить их обучение. Никотриса задумчиво глядела на лотосы в пруду на женской половине дворца, гадая станет ли царица так же рьяно заниматься чужими детьми, когда появятся свои собственные. И если да, то дозволено ли ей будет нянчиться с наследником, пока Нен-Нуфер открывает храмовые тайны сыну Хемет? Никотриса даже пару раз подходила к покоям царицы Ти, надеясь заручиться поддержкой будущей бабушки, но та не выходила к ней, и Хемет, однажды застав Никотрису в саду, бросила, что мать с дочерью еще даже не виделись. Никотриса отвернулась и поспешила покинуть сад, не желая впускать в сердце съедающую Хемет ревность. Той Хатор и Таверет даровали счастье прижать к груди ребенка, а ей остается лишь уповать на милость Нен-Нуфер. Только, сколько бы она не вслушивалась в перешептывания служанок, весть о беременности царицы так и не приходила. Никотриса прижимала руки к пустому животу и валилась на ложе, чувствуя, как прежние слезы возвращаются к ней, и она готова была лить их за двоих.
