— Реза…
— Ничего не говори!
Сусанна вновь с трудом ловила воздух.
— Ты не до конца понимаешь, во что ввязалась. Во что я ввязал тебя.
— Все закончилось, Реза, — она с надеждой глядела в его темные глаза. — Все закончилось.
— Все только начинается, — его пальцы поднялись с плеч к лицу и заскользили от ушей к губам, очерчивая их влажным полукругом. — Отдать мне тело не великий фокус, но сумеешь ли ты отдать мне душу на всю вечность, потому что, взяв ее, я не верну ее ни при каких обстоятельствах. Даже не надейся.
Сусанна сжалась, боясь слов, которые собиралась сказать. Он считает ее сумасшедшей. Пусть так и будет… Она такая и есть…
— Это кольцо побывало в руках Пентаура, — Сусанна не могла поднять руку, так крепки оказались объятья Резы. — Я согласилась носить его вечность. Мы прошли древний обряд. Почему ты не веришь мне?
— Я не верю себе. Я не хочу еще одной несчастной женщины в семье… Понимаешь ты или нет?! — он выкрикнул это полушепотом ей в макушку, не желая, чтобы кто-то в доме услышал крик его отчаяния.
— Реза! — Сусанна сумела оттолкнуть его, собрав всю злость в кулаки. — Если ты передумал, так и скажи! Я верну тебе кольцо! — она рванула кольцо, но то не поддалось. — Ты же можешь его распилить? Можешь?!
В голосе уже клокотали слезы, но глаза пока только нещадно пощипывало.
— Сусанна, прекрати!
Реза встряхнул ее за плечи и вновь прижал к груди, но в этот раз оставил лицо на свободе, чтобы целовать без остановки, и только прижав коленом матрас, опомнился и, оставив Сусанну с задранным подолом, отошел к двери в сад и, секунду постояв молча, вышел, затворив с противным щелчком дверь. Сусанна подтянула ноги к животу и, свернувшись калачиком, тихо заплакала. Но она не вылила и половины слез из кровоточащего сердца, как дверь вновь скрипнула. Реза присел у кровати и затряс, похоже, колокольчиком. Сусанна разлепила заплаканные глаза и увидела, вместо него, серьги — две крылатые Исиды:
— Как думаешь, твоей сестре понравятся такие?
Сусанна вытерла глаза и уставилась на него, как на идиота.
— У нее уши не проколоты.
И судорожно натянула подол на дрожащие колени.
— Кулон?
В другой руке на витой цепочке из белого золота болтался увесистый скарабей.
— Она не любит Египет.
— Окей, — Реза положил украшения рядом с Сусанной и запустил руку за кровать.
— Браслет?
Теперь просто золото с полуабстрактной чеканкой.
— Я думал подарить его твоей матери, но у меня еще имеется вот такая брошь.
Рука снова исчезла за кроватью, и на ладони Резы оказалась кошка, набранная из гранатов, в золотой оправе.
— Лучше подари брошь сестре, а маме — браслет.
— Остальное тебе, — он поднял с пола ларец, расписанный фигурками Хатор и Бастет. — Там нет древностей. Золото и камни современные.
Сусанна вздрогнула.
— А где драгоценности царицы?
— В ее ларце, надежно спрятаны.
— Я хотела сама…
— Не надо прикасаться к ним больше. Я боюсь за тебя, за твой рассудок. И потом зачем кланяться пустым статуям? В них сейчас точно нет царственных Ка. После долгой разлуки они заняты вещами куда более приятными, чем подглядывание за нами. Мы ведь просто ложимся спать.
Если по носу щелкните, мистер Атертон, и я вас огрею этим самым ларцом!
И Сусанна юркнула под одеяло и притворилась спящей, а Реза еще долго наматывал круги вокруг кровати: то собирал украшения, то поднимал с пола концы одеяла, то просто ходил туда-сюда. Сусанна поджала ноги и, зажмурившись, огрызнулась совсем по-свойски:
— Надоел! Или ложись, или уходи в библиотеку!
Реза замер, и Сусанна была уверена, что он сейчас направится к двери, но, потоптавшись на месте, Реза лег на свой край кровати и не сказал болыие ни слова.
6.6 "Семейный ужин"
Дура ты, Суслик! Чего хамишь? Вы только неделю знакомы… Какая неделя? Вечность, и мы уже два дня как женаты. Два или больше? Мозги за ненадобностью я уже и в этом мире сдала в утиль! Да и извиняться глупо. И вообще он сам грозился уйти в библиотеку… А теперь будет делать вид, что спит. Ну так и ты, Суслик, притворяйся с ним на пару!
Только притворяться не пришлось. Сусанна открыла глаза, когда за отдернутой занавеской оказалась темнота. А разбудил ее очередной спор братьев. Только голоса доносились на этот раз, наверное, из столовой! Это ж надо так орать! Если бы она уже даже вызубрила словарь арабского языка, из этой какофонии не выудила бы и слова.
Наспех одевшись, Сусанна выскочила в коридор, из коридора прямо на кухню, а вот дальше кухни не пошла. Мадам Газия встретила ее приложенным к губам пальцем. Понятно — мужики дерутся, бабам лучше не встревать. Это по-арабски. Но не по- русски!
— Реза!
Она шагнула мимо Латифы в столовую, и оба брата мигом затихли.
— Welcome to the family, sister! (Добро пожаловать в семью, сестра!)
Аббас швырнул на стол папку и хлопнул входной дверью.
— Семейный ужин отменился, — скривился Реза. — Надеюсь, этот придурок вернется, чтобы отвезти нас в аэропорт.
Снова хлопнула дверь: это Латифа побежала за сыном.
Реза отодвинул Сусанне стул и сел напротив. Брошенная папка продолжала лежать между ними.
— Что это? — осторожно спросила Сусанна.
— Он привез по моей просьбе выписку из актов гражданского состояния о том, что я пока не женат. Надеюсь, российские власти больше ничего, кроме визы, от меня не потребуют.
— Я привезу тебе все, что пожелаешь! — Аббас вновь возник в столовой. — Я заодно подал на российскую визу. Даже не надейся, что наймешь на свадьбу другого фотографа! Или я не соответствую твоему имиджу? Дурак, тебе не скрыть арабскую кровь — ты такой же англичанин, как и я, хоть сотню коттеджей сними в Англии.
— Аббас!
В дверях кухни стояла Латифа с подносом. Самое время для успокоительного чая со смирительной рубашкой. Странно, что Аббас в запале еще не сорвал футболку! Он обернулся к матери и затараторил по-арабски с таким жаром, что мадам Газия с трудом донесла поднос до стола.
— Ты своей невесте переведи! — огрызнулся Аббас в сторону брата и тут же затараторил по-английски: — Уверен, что он тебе еще не сообщил, что снял для вас дом в Ноттингеме.
— Аббас! — зарычал Реза, придавливая сильнее стул, чтобы побороть желание наскочить на брата. — Она не может заканчивать школу в Египте!
— А в Англии может?! Ты послушай ее английский!
Сусанна прикрыла глаза в ожидании очередного плевка.