— Я ведь затрахаю тебя, девочка, — произнес в открытые губы и тут же толкнул в рот язык.
Ответом мне стал стон. Тонкий, грудной, такой, что крушил к хренам любые намерения быть осторожным.
Радуясь, что расположился на диване, я протянул руку к невысокой тумбе рядом и достал из верхнего ящика упаковку презервативов.
Рыжая даже руки опустить не успела, когда я разорвал фольгу и раскатал латекс по члену. Это была единственная остановка, на которую хватило выдержки.
— Звукоизоляция здесь хорошая. Не сдерживайся, — я наклонился к груди, обвел языком левый сосок и втянул его в рот.
Рыжая попыталась ногтями пройтись по моей спине, но мой указательный палец резко вошел в её влажную вагину. В следующий толчок к нему присоединился средний, и вместо рисования кровавых узоров на моей коже девчонка схватилась за простыню.
— Боже, — вырвалось у нее со всхлипом.
— И давно ты мокрая?
Оторваться от груди было почти нереально. Нежная, упругая, она создана была, чтобы мять её, покусывать соски и вылизывать сантиметр за сантиметром.
— Я… я не знала.
— Конечно.
Прелюдия оказалась ненужной никому из нас. Вынув щедро смоченные пальцы, я прижал их к пухлым губам девчонки и заставил открыть рот.
— Ты охрененная, — лизнул один палец, а второй положил на язык Рыжей. — Карамель. Пробуй.
В темноте что-то непонятное мелькнуло в её глазах. Секунду Алиса колебалась, а потом губы плотно обхватили мой палец. Голова задвигалась. Уверенно, ритмично, совсем как недавно ночью, когда я чуть не трахнул девчонку во сне.
То, что происходило сейчас точно не было сном. Это было лучше. Головка миллиметр за миллиметром проталкивалась в тугую глубину. Терлась о стенки. А губы с отчаянной настойчивостью сосали мой палец.
Крышу рвало в щепу. Тесно и влажно было везде. Мышцы каменели от напряжения. От жара внутри, казалось, вот-вот расплавится мозг.
Неизвестно, сколько бы я еще выдержал, но стоило члену войти до середины, Рыжая вытянулась в струну. Внизу сдавило словно тисками. Смелой девчонке не хватило ещё совсем немного смелости.
Вынув пальцы, я раскрыл её губы своим губами и поцеловал. Не так, как в лифте. Не так, как в первую нашу встречу, когда мы будто животные кусали друг друга и постоянно сталкивались зубами.
Я целовал её так, как сто лет никого не целовал. Настойчиво, глубоко, лаская языком небо и сплетаясь с её языком. Губы не останавливались ни на секунду. Невозможно было. Не хотелось отпускать. Только чувствовать, как оттаивает подо мной, дышит моим воздухом и гладит… нежно. По плечам, спине, пояснице. Одними подушечками, едва касаясь.
Лучше бы она снова пускала кровь. Бешенство будило такое же бешенство, но эта её ласка… она плавила и меня самого. Бедра уже двигались, проникая до упора. Яйца поджимались, готовые выплеснуть заряд спермы. А я все не мог оторваться, перестать целовать и ловить губами стоны.
Чертова Рыжая. С ней вечно все было не так. Не вовремя и совсем без тормозов.
Глава 25
Алиса.
Солнце нещадно било по глазам.
"Откуда в Питере такое яркое солнце?" — мысль обрушилась на мою сонную голову, и я резко села.
Разложенный диван со сбившейся у ног простыней. Стакан воды на тумбе рядом. Свежий засос над левой грудью.
Сознание медленно возвращало меня в реальность. Когда между ног красноречиво заныло, та самая реальность воображаемой лопатой ударила по голове. Я камнем рухнула на диван. Руки сами натянули одеяло по самую макушку, а в горле застыл ком.
Я переспала со Штерном.
Черт!
Нет.
Наверное, это называется иначе.
Мы трахались! Как кролики. Как коты, с трудом дождавшиеся марта. Несколько часов, пока я не отключилась от очередного сумасшедшего оргазма.
— В тебя кофе через одеяло вливать, или явишь лик? — прозвучало откуда-то сбоку. С издевкой, как показалось.
— Можно подать под одеяло. Мне и здесь хорошо, — щеки запылали.
— Хм… Помнится, ночью кто-то был смелее.
Я сглотнула.
— Не знаю, о ком ты.
— И я не знаю.
Обхватив руками ноги, я прижала голову к коленям. Стыдно было очень. Сразу вспомнился минет после первого раза, дикие скачки сверху и первый в моей жизни анал.
Скотина Штерн провернул все так, что я даже отказаться не успела. Обалдевшая, заведенная до отказа, вместо боли стонала в подушку, хрипела проклятия и в конце, когда его пальцы легли на клитор, громко кончила.
Мне все же не показалось в нашу первую встречу — мерзавец точно знал все мои чувствительные места. Он словно и это выяснил заранее, а теперь использовал знания на полную катушку… много, очень много раз.
— Я сейчас со стыда сгорю, — долго сидеть под одеялом не удалось. Стало душно и пришлось сдаваться.
— Сильно стыдно?
Штерн и правда находился рядом. Сидел в одном метре от дивана с чашкой в руке и с открытым ноутбуком на тумбе.
— По десятибалльной шкале от "Пофиг" до "Катастрофа" где-то на восьмерочку.
— Так не первый раз!
Гад точно издевался! Устроился в кресле весь такой шикарный: голый торс с идеальными кубиками, тонкие брюки и голые, нереально сексуальные ступни. Пялился и ухмылялся.
— В прошлый раз я успела смыться из твоей квартиры.
Двумя глазами смотреть на Штерна было совсем неловко, но одним, сощурившись, получалось неплохо.
— Да… Серьезная проблема. Даже не знаю, чем тебе помочь — сбежать и сейчас, мягко говоря, хреновый вариант.
Я до боли закусила губу. Одновременно хотелось провалиться сквозь землю и засмеяться.
— Хотя… — зелёные глаза сузились в щелочки. — Выход есть.
Мой блуждающий взгляд припарковался в районе колючего подбородка. Выше подняться не хватило храбрости.
— Какой?
— Клин клином, — он отвел в сторону руку с чашкой и приглашающе похлопал себя по бедру.
— Предлагаешь взобраться к тебе на колени? — я не стала делиться, что "клин клином" между нами уже было.
— Именно.
— Ты себя не щадишь, — вырвалось со смешком. Я ожидала терапевтического шлепка по попе, командного "А ну, встала!", но точно не такого. — Тебе понравилось со мной целоваться? — вместе со щеками загорелись и уши.
— Мне понравился весь комплекс. — Он махнул рукой, подзывая. — Давай!
Верилось по-прежнему с трудом, но продолжать отсиживаться было уже не только стыдно, но и глупо.
По одной я высунула ноги. Поставила на пол. Все ещё укрытая одеялом, будто плащом, прошла разделявший нас метр.
