— Еды нет, — сообщил Ярик. — А бухло дорогое, и на вас тратить жаба душит. Выкладывайте так.
Я рассказал всё с момента, как Нина вызвала меня на физре, опустив нюансы поиска Тифона.
— Я понял, — Яров, скрестив руки, остался стоять посреди комнаты напротив нас. — Что нихрена не понял. Столько телодвижений и чего? Только люлей получили. Человек может исчезнуть и просто так. Сбежать, например. Или попасть под машину. Или, может, она у меня в соседней комнате спит?
— Кончай, — поморщился Тифон. — Не до этого сейчас.
Ярик осуждающе покачал головой.
— Видишь теперь, чем твоя дружба всем обходится?
И они вперились друг в друга взглядами. Колючий, пронизывающий, напряженный серый против темно-карего: тяжелого, испытующего и глубокого. Почти как тогда на ЛЭП. Только сейчас происходило нечто другое.
— Знаешь, что меня больше всего огорчает? — сказал Яров. — Думать, что я обязан тебе своим существованием. Типа ты герой, а я должник.
— Кто герой, а кто нет, мы с тобой уже на ЛЭП порешали. Я намазался дерьмом, а ты отхватил чего заслуживал, всё по справедливости.
— Короче, чтобы ты понимал. Если я сейчас кому-то и позвоню то, не потому что ты просишь меня, а потому что я хочу помочь Зое. И ещё, чтобы ты, наконец, перестал корчить из себя героя. То, что ты вытащил меня тогда на крыше — это случайность.
Произносил это Яров медленно с высокомерной, презрительной интонацией, но что-то подсказывало мне, что за этим циничным тоном стояло нечто другое, более важное и сложное, чем обыкновенная гордыня.
— Да в чем дело-то? Откуда вообще такие фантазии? — Тифон был так расстроен, что даже злиться не мог. — Чего ты всё цепляешься? Я же сам к тебе пришел.
— Значит, ты признаешь, что не в состоянии соответствовать тому, что из себя изображаешь.
— Ярослав, мне сейчас всё равно. Думай, как угодно. Главное, чтобы с Зоей ничего плохого не случилось. Как ты не понимаешь?
— И что, даже свои слова назад насчет моего отца заберешь?
Тифон устало опустил глаза.
— Если он найдет Зою, лично приду благодарить.
— А вот этого не надо, — Ярик сделал испуганное лицо, достал телефон и вышел из комнаты.
Минут десять разговаривал в коридоре, а мы с Трифоновым, затаив дыхание, слушали, как он объясняет ситуацию. Потом вернулся.
— Обещали помочь, но прежде просили проверить все места, где бы она могла прятаться, если бы сбежала.
Мы с Тифоном переглянулись.
— Только в Башне смерти, — сказал он. — Но там её нет. Никита звонил.
— Кому звонил?
— Там девчонки живут. Близняшки, — пояснил я. — Они бы сказали.
— То есть сами не проверяли? — с показным недоумением Яров покачал головой. — Ну, вы даете. Наверняка они прикрыли её из женской солидарности.
Неожиданно эта мысль показалась мне очень убедительной. Лёха говорил примерно то же, но по-другому, поэтому я к нему не прислушался. И еще, потому что Нина сбила рассказами про Дядю Гену. Но себе я удивился. Как я мог поверить Яне? Да и Зоя, после того, что между ними с Трифоновым произошло, вполне могла так поступить. Уж очень она была подавлена.
Всё как-то снова наполнилось смыслом. Даже голова не так сильно кружилась.
— Идем, — сказал я, поднимаясь. — Нужно убедиться наверняка, что её там нет.
Трифонов кивнул и вскочил, но вдруг, схватившись за левый бок, со стоном упал на диван. Румянец схлынул.
— Ты чего? — насторожился Яров.
— Рёбра, — еле проговорил тот, болезненно морщась. — Сейчас, посижу немного. Перец есть чёрный?
Вид у него был жалкий.
Яров нахмурился, словно раздумывая, стоит ли помогать Тифону, потом спросил:
— Может, обезболивающее лучше?
— Давай, — согласился Тифон.
Яров принес пузырек с таблетками и стакан воды.
— Сильная штука. Мать пьёт. Через двадцать минут будешь, как огурчик.
И тут позвонил Дятел, взволнованным голосом сообщив, что приехали мама с Игорем. И очень важно, чтобы я срочно пришел.
— Мне нужно домой, — сказал я Тифону. — Извини. Там что-то случилось. Давай завтра с самого утра пойдем?
— Всё нормально. Я понимаю.
— Иди, иди, — сказал Яров. — Мы и без тебя справимся.
— Мы? — Тифон удивленно вскинул брови.
— Естественно. Я тоже пойду. Прежде, чем снова побеспокою Олега Анатольевича, должен своими глазами убедиться, что её там нет. А к вам никакого доверия.
Когда я вошел в квартиру, сразу услышал, что в нашей с Дятлом комнате что-то происходит. Прошел, не раздеваясь, и остановился в дверях. Мама, бабушка, Аллочка, Игорь и Дятел.
На моей кровати лежала большая спортивная сумка, с которой я сюда переехал. Мама доставала вещи из шкафа и, спрашивая у Дятла чьи они, скидывала в сумку. Никто не слышал, как я вошел
— Как вам удалось за три месяца довести мальчика до такого? — негодовала мама.
— Мальчик со своим багажом пришел, — парировала бабушка, стоя над ней.
— Ничё, — Игорь сидел на кровати Дятла. — Мы ему быстро разгрузим этот багаж.
— Он только и делает, что шляется по улицам, приходит пьяный, в крови. Он совершенно не учится. Мы в шоке! У нашей семьи совсем другие ценности, — завела свои причитания Аллочка. — Когда мы соглашались, чтобы Никита пожил, Дима уверял, что он спокойный и приличный. Но чем дальше, тем хуже. Хорошо он точно не кончит.
— Следи лучше за своим сыном, — огрызнулась моя мама.
— Мой сын, между прочим, заканчивает школу с Золотой медалью и по улицам не шляется.
— Не все же дети эпилептики.
Неприятный аргумент, но мама бывала такой, что палец в рот не клади.
Аллочка всхлипнула, и тут они заметили меня.
— Нет, ну вы только посмотрите! — всплеснула руками бабушка. — Только посмотрите, в каком он виде!
— И это новая куртка? — ахнула мама.
— Что происходит? — спросил я.
— Ты едешь домой, — безапелляционным тоном ответила мама.
— С чего это вдруг?
— Вдруг? — вскрикнула Аллочка. — Как это вдруг? Нам Наталья Сергеевна звонила! У тебя две двойки выходят и прогулы сплошные. Тебя в полицию вызывают. Вот, Таня, полюбуйся какой он.
Мама выпрямилась, она была вся, как натянутый нерв. Её взгляд должен был убить на месте.
— Дома поговорим. Иди, быстро собирай свои шмотки.
— Бабушка, пожалуйста, не нужно! Татьяна Алексеевна! Пусть Никита останется, — умоляюще заныл Дятел. — Ему у нас хорошо. Мы с ним дружим.
