Книга То, что делает меня, страница 118. Автор книги Ида Мартин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «То, что делает меня»

Cтраница 118

Её подбородок задрожал. Это и понятно. Ну, куда я лез со своей любовью? Идиот. Но я же хотел как-то помочь, поддержать, хоть что-то сделать, чтобы облегчить всё это. И ей, и себе. Но это было невозможно.

— Зачем вы за мной пришли? — еле слышно проговорила она.

— Ты и сама знаешь.

— Я хочу умереть. Очень сильно. Хочу сжаться до малюсенькой микроскопической точки, а потом взорваться, разлететься на сотни миллиардов атомов, чтобы этого всего больше не стало. Меня больше не стало, — она закрыла ладонями лицо, а когда я попробовал прикоснуться к волосам, вздрогнула так, что я понял, что Лёха был прав, и все эти разговоры и утешения приносят ей ещё большую боль.

Поэтому просто тихонько вышел. Врач ободряюще коснулась моего плеча, села на своё место, задвинула дверь, хлопнула дверца водителя, машина тронулась с места и, сделав небольшой круг по площадке, уехала.

Пожарная телескопическая лестница плавно складывалась у меня на глазах. Люлька медленно возвращалась из «страны великанов».

На её маленькой огороженной площадке я различил темные контуры троих человек, и Лёха, стоявший возле машины, вдруг запрыгал, как жизнерадостный щенок, пытающийся дотянуться до палки в руках хозяина. Это выглядело странно, но трепет надежды невольно заставил дышать чаще. Я бросился туда, изо всех сил пытаясь разглядеть сквозь скачущие белые блики в глазах, что же это за люди.

Подбежали другие спасатели. И вытащили оттуда одного за другим: сначала Ярова, а за ним и Трифонова. Тифон был без сознания. Видеть его беспомощным и безвольным было непривычно и странно. Но каким угодно, лишь бы живым. А он был совершенно точно жив. Это я видел по тому, как ему надевали кислородную маску и везли на каталке в машину.

Ярик же старался быть собранным, но его шатало, и на ногах он едва держался, но до скорой помощи дошел сам. Лёха бежал за всей этой процессией, что-то беспрерывно говоря на ходу. Его то и дело отгоняли, но он упорно возвращался и пристраивался рядом.

Внезапно ноги стали ватными, коленки согнулись сами собой, вроде не хотел, а всё равно опустился в песочно-цементную грязь, и все накопившиеся за эти дни переживания со страшной, неудержимой силой хлынули наружу.

Я заплакал по-настоящему, по-детски, навзрыд, то и дело, утирая с лица слёзы, и мне не было стыдно. Я плакал искренне, горько, от души. И от сердца, и от головы, и от тела тоже. От радости, грусти, стремительно схлынувшего страха, от боли безответной любви, внезапного прилива самоуважения, осознания крепкой человеческой привязанности к людям, а ещё от своего эгоизма и глупости, от неожиданной уверенности в собственных силах и многого другого, чего не мог выразить словами.

Я плакал от всего себя, чтобы раз и навсегда выплакать всё-всё без остатка, на всю большую предстоящую жизнь, в которой уже никогда не буду ребенком и не смогу позволить себе быть запутавшимся, неуверенным и слабым.

Перед самым носом возникли грязнющие ботинки. Так близко, что, утершись рукавом, поднял голову. Обычный, непримечательный человек, ровно такой, как все в этот момент. Серая одежда, вместо лица — размытый блик.

— Ты Никита?

Шмыгнув носом, я кивнул.

— Тебе просили передать, — он протянул сложенный белый листок.

Я развернул. Рисунок Яны: мы с Тифоном корчащиеся посреди улицы.

Хотел спросить, где сёстры, но этого человека уже не было.

Пожалуй, я согласен с Дятлом в том, что нет никаких общих законов Вселенной. Потому что она — система систем. А это значит, что любые конкретные понятия в её отношении теряют свой смысл. Вселенная не может быть нормальной или ненормальной, она — просто есть.

Универсум, summa rerum — «совокупность всего», объектов и явлений в их общем целом, объективная реальность во времени и пространстве.

Вселенная, несомненно, бесконечна и в тоже время она конечна, потому что если ты умираешь, то больше нет никакой вселенной. Ни в астрономическом её понимании, ни в каком. Это как если вечером в комнате внезапно выключить свет. Только что всё вокруг было и раз — исчезло в один миг. Поэтому вселенная живет, растет, развивается и заканчивается только вместе с тобой. Она, одна единственная система — твоя собственная: с твоими родителями, твоими друзьями, твоими девчонками, твоими мыслями и твоими чувствами. В ней всё особенное и неповторимое, так что никаких критериев «нормальности» или «правильности» попросту быть не может.

Ведь существует великое множество других систем, наверное, столько же, сколько людей на земле. И все эти микрокосмосы то и дело встречаются, пересекаются, взаимодействуют.

Вселенная растет во времени и пространстве, каждую секунду в ней появляется нечто новое: тёмная энергия, черные дыры, белые карлики, новорожденная или угасающая звезда, добро, зло, правда, ложь, любовь и нелюбовь — бесконечное количество вещей, которые наполняют твою вселенную.

На следующий день после пожара мы с Дятлом слегли с температурой.

«Наверное распарились, — сказала бабушка, — а потом без шапки пошли». Про пожар никто не знал до тех пор, пока папа не увидел в новостях Дятла на фоне пылающей высотки. И в этот раз влетело именно ему, причем сильно, хотя я сразу сказал, что мы вместе были. Но меня они ни разу не упрекнули, вероятно, потому что давая это своё интервью, Дятел ни много ни мало сказанул, что из пожара его спас брат. Приятно, конечно, но уж как-то очень пафосно.

Приехала мама. Зашла ко мне, села на кровать и давай твердить, что, мол, она не права, и что хотела, как лучше, а потом взяла и принялась просить прощения за то, что повела себя эгоистично и обо мне совсем не подумала. Это было очень чудно и даже неприятно. От такого признания моё самолюбие ничуть не потешилось, просто стало очень жалко её. По-нормальному жалко, по-хорошему. Ведь я тоже не хотел о ней думать и понимать. Я тоже вел себя эгоистично. Даже очень.

Одним словом, мы помирились. Совсем помирились, без всяких «но» и натянутостей. Потому что я честно рассказал, как хотел стать плохим ей назло. Мама очень смеялась и сказала, что у меня всё равно бы ничего не вышло, потому что во мне есть «правильный стержень» и голова на плечах, и если бы она не была во мне уверена, никогда не отпустила бы из дома.

За время болезни Дятел полностью вынес мне мозг своей математикой, однако, вернувшись в школу, исправить злосчастную двойку всё же удалось.

Шурочкина, не смотря на то, что Лёха послал их всех, заявление забрала. Зато Нинка выложила в Инсту те фотки с ЛЭП, где парни втроем стоя на ледяном ноябрьском ветру в одних трусах позировали ей под дулом пистолета, и такого успеха, по её словам, не было даже у календаря с обнаженными французскими пожарными.

Зоина мама пошла к юристам и выяснилось, что Дяде Гене она ничего не должна, потому что никаких нотариальных бумаг на тему выплат долга у них оформлено не было. Смурфика так и не нашли. Лёха сказал, что не видел, как он выходил из Башни, наверное, выскочил, когда уже суматоха с пожаром началась.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация