— Так я и думала, — тихо произнесла Аня. — Наш отчим — страшный человек.
— Боже, — Яна прикрыла глаза. — Теперь я понимаю, почему ты не хочешь забирать миллион.
— Значит, нам сильно повезло, что он не сказал ему, где мы находимся.
— Меня больше интересует, что ваш отец делал на ТЭЦ. Его же туда не могли затащить силой. Там через забор нужно лезть. Значит, сам пришел.
Девушки переглянулись.
— Нам нужно всё обдумать, — сказала Аня. — Ты иди. Мы потом напишем.
И уже напоследок, возле двери, Яна встала на цыпочки и прошептала мне на ухо, что её предложение остается в силе.
Я вышел от них ещё в большем смятении, чем прежде, но с немалым облегчением. Ничто так не скрашивает жизнь, как свалившийся с сердца камень. Темнота и сырость. Постоял немного на остановке, подождал автобус, замерз и побрел пешком вдоль дороги. Хотелось всё как следует обдумать и переварить. Но ничего не вышло, потому что неожиданно позвонил Яров и попросил встретиться с ним в парке.
Глава 20
Яров сидел на спинке лавочки и издалека напоминал призрак: светло-бежевое, почти белое пальто, на голове капюшон, лицо освещено синим светом мобильника, а вокруг густое облако от вэйпа. Но даже в этом мутном голубоватом тумане не трудно было заметить, какой он расстроенный.
— Видел запись? — развернул ко мне экран мобильника.
Субботняя драка. Тот, кто снимал, стоял довольно близко, и было видно, как всё происходило в мельчайших деталях. И я снова отчетливо увидел, как Трифонов демонстративно опускает руки.
Под записью куча комментов, типа: "Тиф — красавчик" и "Яров — фейковый король".
— Значит, это правда? — Ярик смотрел прямо и требовательно, словно я имел к этой записи непосредственное отношение. — Трифонов, тварь, поддался?
Я кивнул. Что тут ещё скажешь?
— Это всё, от начала и до конца было специально, да? Дешевая провокация, на которую я купился? Нина нарочно это сделала? — в голосе прозвучало огорчение и вместе с ним надежда.
Я пожал плечами.
Белки глаз у Ярика были такие белые и блестящие, что я их видел даже в этой желто-серой темноте. Он выпустил клубящуюся струю пара.
— Я её чем-то обидел?
— Может, тебе самому у неё спросить?
— Ну, уж нет. Она сделала то, что сделала. Просто никак не могу понять, за что. Если собиралась расстаться, почему не сказала прямо?
— А почему вы с Трифоновым разругались? — неожиданно спросил я. — Вы же дружили.
Яров нахмурился.
— Потому что для дружбы нужно жертвовать своим одеялом, а я к этому не готов. Потому что в дружбе общее одеяло не перетягивают на себя — этого не догоняет он.
Он немного помолчал и вдруг попросил:
— Позвони Зое, спроси, что она про это знает.
Такая беспомощная и немного детская просьба. Мне стало его жалко. Вот ведь правда, Нинка дура. Такие, как он, на дороге не валяются.
Голос у Зои был невеселый, немного охрипший, ей не очень хотелось разговаривать. Я попытался выяснить про Нину, и она просто предложила зайти, поскольку самой Нины дома не было.
Выглядела Зоя неважно. Лицо красное и опухшее, явно плакала, волосы всклокочены, как у ведьмы. Из глубины квартиры доносилось душещипательное: "Останусь пеплом на губах, останусь пламенем в глазах…".
Несколько секунд она стояла, потрясенно глядя на Ярова, но затем пристально оглядев его синяк, улыбнулась.
— Красота неописуемая. Давно я тебя таким не видела.
— Я тебя тоже, — Яров кивнул на её домашнюю футболку.
— Ну, ради вас я наряжаться точно не собираюсь. Чего вам?
— Можно войти? — спросил Яров.
Зоя тут же напряглась.
— Я не знаю. Это не очень правильно.
— Что неправильно? — резко откликнулся он. — Что ты со мной разговариваешь? У тебя ко мне какие-то претензии?
— Нет, конечно.
— Может, я как-то обидел тебя или твою сестру? — его тяжелый взгляд безжалостно давил, и Зое под ним было очень неуютно.
— Нет.
— Значит, я её не обижал?
— Ярослав, ну хватит, — она встряхнула волосами, пытаясь избавиться от этого давления. — Я-то тут при чем?
— Тогда почему не хочешь нас пустить? Боишься хозяйского гнева?
— Будешь продолжать в том же духе, я вообще не стану с тобой разговаривать.
— Интересно, с каких это пор ты настолько перестала себя уважать? — казалось, Яров вот-вот готов выплеснуть всю накопившуюся злость на Зою. — Чего ты так боишься?
— Я не боюсь. Это просто поддержка. Солидарность.
— Слышала бы ты сама себя! Поддержка чего? Непомерного эгоцентризма и самодурства?
— Ты просто злишься из-за вчерашнего, но я не могу ответить тебе ни за Трифонова, ни за Нину.
— Вот отсюда, пожалуйста, поподробнее. Может, объяснишь, в чем её проблема? — голос Ярова был тверд и холоден, как метал. — Я хочу знать, зачем эта стерва — твоя сестра, согласилась на подставу.
— Это не подстава, Ярослав, — Зоя отбивалась из последних сил. — Она сама не понимает, что ей нужно. Маленькая ещё. Глупая погоня за популярностью, вот и всё.
Неожиданно двери гудящего лифта скрипнули, и на площадке нарисовался Дядя Гена собственной персоной. Прямиком направился к Зое и, подтолкнув её в квартиру, прикрыл за собой дверь, которая не захлопнулась и начала медленно приоткрываться.
Они были на кухне. Зоя попыталась дать Дяде Гене какую-то бутылку, но он, дико разозлившись, принялся трясти её за плечи:
— До каких пор это будет продолжаться? Даже жалкой тысячи для родного дядьки у тебя нет! А что, если я голодаю? А что, если я из-за вас умру? Мне, может, на лекарства не хватает.
— Знаю я твои лекарства, — Зоя оттолкнула его и пошла к выходу.
Но быстрым движением он схватил её за волосы.
— Как ты разговариваешь, дрянь?
Зоя вскрикнула.
Яров решительно вошел в квартиру, подошел к Дяде Гене и ударил его в живот, а когда тот согнулся, потащил за шиворот к выходу. Дядя Гена цеплялся за двери туалета и ванны. Я бросился на помощь, и мы вытолкали его из квартиры. Но Ярику этого было мало. Он довел Дядю Гену до лестницы и, ничуть не колеблясь, толкнул вниз. Зоя ахнула. Но ничего ужасного не произошло. Тот вовремя ухватился за перила и попросту съехал вниз.
— Ах ты, мелкий сученыш, да я тебя по стенке размажу, мокрого места не останется, — шмыгал носом Дядя Гена, стоя внизу. — На кого руку поднял?
— Пошел отсюда, — Яров завел Зою в квартиру, дождался меня и захлопнул дверь.
