Людей в лесу почти не было. Под яростными порывами ветра, оставшаяся блёкло-желтая листва на деревьях, то бешено трепыхалась, норовя вот-вот сорваться с черных, отсыревших веток, то в изнеможении опадала, будто не в силах больше испытывать эти мучения. Старые сосны скрипели. Из глубины леса веяло ледяным холодом.
Возле поворота к просеке, на полусгнившей дощечке-лавочке, сидел неприятного вида пропитый, но нестарый ещё мужик с огромной спортивной сумкой, и так неприятно и пристально смотрел, что мы с Криворотовым притормозили и дождались Дятла.
Наконец, деревья расступились, и перед нами выросли темные зловещие очертания металлических опор ЛЭП. Среди ржавых кочек полёгшей травы острыми растрепанными вениками торчали серые стебли полыни.
Тифон дошел до вышки и остановился. Но стоило нам с Лёхой ступить на тропинку, как сзади раздался горестный возглас Дятла:
— Ребята, подождите, пожалуйста! У меня пакет порвался.
Мы обернулись. Бесценная бабушкина слива для заготовок рассыпалась по всему лесу. Сокрушенно причитая, он кинулся её собирать, но ждать мы не стали. Не до того было.
Яров уже пришел и сидел на бетонной плите под вышкой. Он был один. Тифон, не вынимая рук из карманов, стоял напротив. Оба молча смотрели друг на друга.
— И чё, даже спецназа и ФСБ не будет? — подходя, разочарованно протянул Лёха.
В ответ Яров только тяжело посмотрел и медленно встал. Желтые короткие травинки облепили его светло-бежевое с глубоким капюшоном пальто.
Тифон по-деловому снял жилетку, повесил на перекладину вышки, помассировал сзади шею, два раза наклонился, как на физре, поприседал. Яров же с насмешливым вниманием наблюдал за этими его приготовлениями.
— Слушай, Ярослав, — Лёха проворно вскарабкался на перекладину вышки, — меня который день мучает вопрос: приходила к тебе Нинка проситься обратно, после того, как Тиф её послал, или ты ей больше нафиг не сдался?
— Заткнись, а? — беззлобно сказал Яров. — Твой гон уже достал.
— Я же это из лучших побуждений говорю. Для спортивного азарта. Чтоб тебя хоть немного пробрало, а то вон какой вялый. Ты вообще драться пришел или будешь сразу прощения просить?
— Правда, Лёх, не лезь, — неожиданно поддержал Тифон. — Не можешь молчать, иди лучше Соломину помоги шишки собирать, а Никитос поснимает.
Вязаная сине-зеленая шапка Дятла, увенчанная красным помпоном, то появлялась над травой, то исчезала.
Лёха был прав, никакого азарта у обоих. Совсем не так, как тогда на поле. Я думал, они сразу начнут ругаться, спорить, обвинять друг друга, но оба держались на редкость спокойно и будто даже равнодушно. То, что Яров всё-таки нервничает, я понял лишь по улыбке, которую при обычных обстоятельствах не часто увидишь. Тифон это тоже заметил. Не спеша достал сигареты и с дежурной хамоватой ухмылочкой оглядел Ярова.
— Ща, обожди. Покурю только.
— Дома покуришь.
С этими словами Яров неожиданно выбил пачку у него из рук.
Трифонов громко рассмеялся, словно над шалостью ребенка, и, невозмутимо наклонившись, поднял пачку.
Яров ударил снова. Пачка отлетела. Тифон терпеливо нагнулся, но поднять не успел. В тот же момент Яров отвесил ему такой смачный пинок, что он нелепо и очень позорно, почти как Дятел в раздевалке, повалился в траву.
— Ну, вот и понеслась, — Лёха азартно заёрзал, доставая мобильник. — Никитос, лезь сюда, я тебе места занял.
Но только я начал подниматься на вышку, как всё-таки кинувшийся было на Ярова Тифон, резко затормозил.
Яров стоял ко мне спиной, полы его расстёгнутого пальто развивались, но по тому, как Лёха присвистнул, я понял, что происходит нечто из ряда вон выходящее.
— Эй, кто там у вас за оператора? — крикнул Яров, не оборачиваясь. — Криворотов, снимаешь?
И только тогда я скорее догадался, чем разглядел, что он держит в руках.
— Ничего я снимать не буду, — отозвался Лёха. — Голову включи! Чего творишь?
— Врубай камеру, без разговоров! — распорядился Яров. — А ты, ублюдок, раздевайся.
Я мог видеть только его спину, поэтому подтянулся и оказался рядом с Лёхой быстрее, чем мог от себя ожидать.
Трифонов растерялся. Застыл с недоверчивым выражением на лице. В нем явно боролись гнев и смятение.
— Всё равно не выстрелишь, — сказал он, потому что должен был так сказать, но прозвучало весьма неуверенно. — Походу он у тебя игрушечный. Лёх, ты там снимай всё же. Чтобы потом все увидели это позорище трусливое.
И тогда Яров выстрелил. Громкий, оглушительный хлопок, прокатился по всему лесу. От неожиданности я едва не свалился, а Лёха чуть не выронил телефон.
Пуля попала в валяющуюся на земле пачку и пробила в ней рваную дыру. Трифонов побледнел и глубоко вдохнул. Лёха принялся спешно спускаться, но когда Яров развернулся полубоком, чтобы видеть и нас, притормозил.
— Я тебе, Никита, говорил, что заставлю этого выродка дерьмо есть? Вот сейчас и увидишь, как это произойдет. Раздевайся! Полностью.
— Ты в курсе, что это подло?
— Каждый пользуется тем, чем располагает.
— На улице семь градусов, — попробовал вступить в переговоры я.
— Ничё, он спортсмен.
Трифонов медленно расстегнул молнию, один за другим стянул рукава, бросил толстовку на землю, постоял немного, видимо раздумывая, как поступить, затем так же неспешно стянул майку. После чего расстегнул пуговицу на штанах и немигающим, уничижительным взглядом уперся в Ярова.
Я бы от такого взгляда умер на месте.
Но тот, убедившись, что Лёха снимает, сказал:
— Уверен, школа стриптиз оценит, но меня не впечатляет, так что советую ускориться.
В этот-то момент и нарисовался Дятел. Бежал нараспашку, ноги цеплялись за траву, глаза выражали полнейший ужас, а в подоле домашней рубашки он бережно нес «Красные шары».
— Ребят, это вы стреляли? — взволнованно закричал он издалека. — Я же думал, вы шутили про дуэль.
Завидев Дятла, Яров немного нервно перевел пистолет на него. Дятел ойкнул и мигом вскинул руки вверх.
Все так тщательно собираемые им сливы вновь рассыпались.
Трифонов опустился на корточки, чтобы развязать шнурки. От одного взгляда на его голую спину и плечи при таком порывистом ветре, меня самого пробрало до костей, но он всё равно не торопился.
— Иди сюда, — позвал Яров Дятла. — Дай-ка вон тот пакет.
Распихав несколько спасенных слив по карманам, Дятел послушно подбежал к подножью вышки, поднял небольшой целлофановый пакет и брезгливо скривился.
— Ой, он у тебя, кажется, в какашках измазался. Пахнет ужасно.
— Отнеси ему, — Яров кивнул на разувшегося Трифонова.
