Тифону дозвонился только на выходе из леса, оказывается, всё это время он разговаривал с водителем скорой помощи, объясняя, куда свернуть, а как услышал, что вызов нужно отменить, неслабо раскричался.
Я ждал их на оживленной, примыкающей к лесу улице. Стоял и просто глазел по сторонам, как вдруг случайно почувствовал то самое, что так долго не мог себе объяснить: отчего же всё-таки люди селятся все вместе в этих огромных, переполненных городах. Не понял, не сообразил, а именно почувствовал. Поймал это тёплое, приятное ощущение сопричастности к общей жизни.
Потому что город жил. Намытые витрины сияли, вывески переливались разноцветными огнями, асфальт блестел, ветер стих, вдалеке грохотало большое шоссе, тёмно-синие тени прохожих казались знакомыми и дружественными. Вместе с невероятным облегчением пришел и душевный подъем, особенно, когда я увидел Тифона с Лёхой.
В натянутых на глаза капюшонах и до сих пор не согревшиеся, они хоть и разворчались насчет скорой, но на самом деле были страшно рады, что с Дятлом всё в порядке. Мы постояли немного возле оранжевого уличного фонаря, точно греясь в его свете, и уже собрались вернуться за остальными, как к нам медленно подрулила полицейская машина и остановилась.
Полицейский открыл окно и поманил нас рукой. Мы подошли.
— Из леса идёте?
Мы кивнули.
— Выстрелы слышали?
С опаской переглянулись.
— Нет, — как можно беспечнее сказал, жуя жвачку Лёха. — Ничего не слышали.
Полицейский подозрительно покосился на него.
— Паспорта доставайте.
Но паспортов ни у кого не оказалось. Тифон попытался отговориться, что мы из этого района и просто гуляем. Полицейский выслушал охотно, покивал, но с Лёхи глаз не сводил и, когда Трифонов замолчал, вдруг с какой-то неожиданной и неприкрытой злостью сказал:
— Что ж ты, гад, всё жуёшь? Так бы и двинул тебе в рыло, чтоб уважение к представителям закона имел. А ну, быстро в машину. В участке разберемся, кто вы и зачем стреляли.
В полицию меня ещё никогда не забирали. Я вообще с полицейскими всего один раз говорил в метро, и то сам подошел и спросил, в какую сторону нужно выходить. А теперь нас усадили и повезли, как самых настоящих нарушителей. Нервничал я прилично, даже больше, чем когда увидел Ярова с пистолетом. Потому что полицейские были настоящие и про них я был наслышан всякого некиношного.
Минут через пять, Трифонов сам наклонился ко мне и хрипло зашептал прямо в ухо:
— Если не хочешь, чтобы родоков вызывали, отвечай на всё, будь паинькой и веди себя, как Соломин у доски. Тогда поспрашивают и отвяжутся. Только ничего не подписывай и лишнего не болтай. Про пистолет не вздумай заикнуться. Не было его. Любой напряг и сразу в школу стуканут.
Хмурый водитель глянул на нас в зеркало заднего вида и громко шикнул. Тифон замолчал.
Я кивнул, но задумался. Ведь, если бы маму вызвали, то это было бы как раз то, чего я хотел: её Никита с местной «улицей» да ещё и в полиции. Лучше не придумаешь. Она бы приехала за мной, а я бы сказал: "Я же тебя предупреждал, что так будет, а ты не верила".
Всё именно так, как и планировалось в самом начале, когда я решил стать «плохим», но теперь эта мысль отчего-то не грела. Напрягал даже не страх её осуждения, а то, что она будет вынуждена бросить все дела, сорваться и ехать сюда, всю дорогу перебирая возможные варианты того, что могло со мной произойти.
Нас усадили на стулья в коридоре и велели ждать.
А когда дверь кабинета отворилась, оттуда крадущейся походкой неожиданно выбрался Смурфик и, увидев нас, очень обрадовался.
— Здорово, Тиф! Как хорошо, что я тебя встретил.
— Ничего хорошего, — отозвался Трифонов. — Это ты сюда как на работу ходишь, а меня не прикалывает.
— За что взяли? — Смурфик напоминал маленькую любопытную собачку, которой очень интересно что-то понюхать, но при малейшем шорохе, она готова отскочить в сторону.
— Стрелял кто-то в лесу, — загадочным голосом произнес Лёха.
— Вы? — Смурф поглядел на Тифона с любопытством и подобострастием.
— Откуда у меня ствол?
Смурф присел на корточки и спешно зашептал:
— Этот новый участковый вредный. Степаныч в сто раз лучше был.
Дверь открылась, и тот гадкий полицейский, что нас привез, велел заходить. Внутри было сильно накурено, створка окна распахнута настежь, а за большим письменным столом спиной к окну сидел участковый — Сергей Быков.
— Вот, пацаны в лесу стреляли, — сказал тот, что нас привел. — Документов нет.
— Мы не стреляли, — сразу заявил Тифон.
— Это не мы, — Лёха сделал честное лицо.
— Тогда кто? — спросил участковый.
— Кто-то, — сказал я. — Мы как услышали, сразу испугались и пошли домой.
— Очень сильно испугались, — подхватил Лёха.
— Я чувствую, — участковый потянул носом воздух.
Но нам было не смешно.
— Давайте-ка всё из карманов на стол кидайте. Посмотрим, что имеете.
Мы не заставили себя ждать. У меня была только горсть мелочи, наушники, один ключ от квартиры, телефон и какие-то шпоры. У Лёхи зажигалка, сигареты, флэшка, несколько мятых купюр по сто рублей, жвачка и презерватив. Тифон выложил свою горсть монет, увесистый брелок с ключами, сигареты, железную зажигалку и телефон.
— Сымайте куртки. И давайте покрутитесь. Кофты подымайте.
Я понял, что он высматривает пистолет, а обыскивать нас не имеет права.
— Штанины закатали.
Мы закатали.
— Ладно, садитесь, — разрешил он. — Ну что, парни, оформляться будем? Или так поболтаем?
— Поболтаем, — охотно согласился Трифонов.
— Замечательно. А то не хотелось бы вытаскивать ваших родителей из дома в такую мерзкую погоду.
— Правильно, — одобрил Лёха. — Тем более, у меня мама болеет, а папа на работе ещё.
Тифон пихнул его коленом.
— Ты, похоже, у нас не впервой, — участковый внимательно посмотрел на Трифонова.
Улыбка того приобрела оттенок смущения.
— Ну, да. Заходил как-то.
— Расскажи-ка подробности.
— Курил, — из-за розовых пятен на скулах можно было подумать, что ему стыдно.
— И всё?
— За драку был ещё, и просто так, для установления личности, — он безразлично пожал плечами, словно и говорить, в общем-то, не о чем.
Но Быкова, похоже, на такие штучки купить было сложно.
— На учете?
— Угу.
— А вы? — участковый зыркнул на нас с Лёхой.
