Ей вдруг стало страшно, что она сейчас попросту расплачется. Не от огорчения или боже упаси отчаяния – ни от чего, по сути. Господи, как удержаться?! В носу щипало, в глазах тоже, в горле стоял колючий комок…
– Расскажешь ему о своих подвигах, – усмехнулся несгибаемый ППШ, словно не замечая охватившей Арину бури. – Пусть гордится – вон какую ученицу воспитал!
Она, все еще не в силах вымолвить ни слова, опять кивнула.
– Но ты-то – тоже хороша! Ведь заранее знала, кого задерживать будешь? – усмехнулся Пахомов. – И мне ничего не сказала.
Сейчас он смотрел уже не в угол, а на Арину. И – устало, но – не мертво.
– А вы бы поверили? – она тоже усмехнулась. – Хоть на мизинчик?
– Пожалуй, нет, – медленно проговорил он. – Или, может… Да, пожалуй, вряд ли… Слишком уж дико. Сама-то как додумалась? – в погасших было глазах мелькнула искра живого интереса.
– Вообще-то я дура, конечно, – облегченно засмеялась Арина. – Когда начала потенциальных фигурантов сравнивать, только мужиков ведь выбирала. Должно быть, потому что «киллер» мужского рода. Даже мысли, что это может быть женщина, не мелькнуло. Ну идиотизм, да. Когда ник увидела – Рубль, глазам не поверила. Но тут, конечно, сразу все сложилось.
– Рубль? – Пахомов нахмурился, явно не понимая. – Ну и что? Почему это указывает на…
– Потому что Адриана Грек, Пал Шайдарович, – торжествующе провозгласила Арина. – Два самых известных русских иконописца – Андрей Рублев и Феофан Грек. Она – Адриана Грек, Рублев тут прямо просится. Ну и вдобавок… Я ведь могла и раньше сообразить, что не мужик это. Когда еще записи с камер наблюдения от федяйкинского дома смотрела, там незадолго до убийства парень какой-то пришел. Если бы кто-то из жильцов сказал, что это к ним, то и ладно. Но никто не признался. Я тогда первый раз про киллера подумала, правда, еще без связи с шубинским списком, думала, кто-то из Кристининых дружков для нее постарался. Потому что хотя сама Федяйкина уже ушла, но блондинка-то на балконе была! Парень невысокий, гибкий такой, парик светлый на него надень – вот тебе и статная блондинка. Но дело не в этом. Мне тогда походка парня немного странной показалась. Как будто что-то не так. Мне бы сразу на этом сосредоточиться, а я не сообразила… – она махнула рукой. – Это уж потом додумалась, что же именно в этом парне было не так.
– И что же?
– Мальчики и девочки по-разному двигаются. То есть не парень это был.
Пахомов взглянул на нее с нескрываемым уважением:
– Выходит, сама ты была уверена, но никому ничего не сказала, – он покрутил головой, не то недоверчиво, не то восхищенно.
– Кто бы мне поверил? – саркастически усмехнулась она. – Нет-нет, погодите. Даже не потому что никто не поверил бы. Просто… вдруг бы я все-таки ошибалась? Зачем всех с панталыку сбивать? Ловушку-то ставили на вообще киллера, а не именно на Грек.
– Да ладно, не кипятись, я ж понимаю, – миролюбиво улыбнулся суровый ППШ. – Ты мне лучше другое скажи. Сама-то как думаешь, доказать там хоть что-то удастся? Кроме этой твоей ловушки.
Арина пожала плечами – скрывая сомнения. Вспоминать про уголовно-процессуальный кодекс – а еще и про грядущее противостояние с адвокатом, наверняка самым изворотливым из всех, да еще под руководством умнющей, изобретательной Адрианы, и про возможных присяжных, вот ужас-то! – думать об этом сейчас не хотелось совсем. Потом. Может быть…
– С покушением на убийство доказательств вагон: записи с камер, с ними не поспоришь, тряпка с хлороформом, запаховые следы растворителя и хлороформа на ее куртке, ну и все прочее. Наскоро выдуманная легенда про желание поучаствовать в живом деле – мол, вычислила злодея и очень хотелось поймать его самостоятельно – на фоне растворителя и хлороформа точно не прокатит. Острый психоз или еще что в этом духе попытается изобразить? Ну… не знаю. Не настолько она гениальна, чтоб психиатрическую экспертизу обмануть. Умна – да, но тут же и актерство гениальное нужно. Нет, психоз не прокатит. Так что с ловушкой все норм. По остальным… – Арина вздохнула, очень хотелось спать. – Убийство Федяйкина – тоже практически наверняка, спасибо соседке. Пожалуй, еще убийство священника. Там Левушка любопытные финансовые манипуляции засек. И не только финансовые. Шанс есть. А прочие еще копать и копать.
– Значит, пока всего два из семи? – Пахомов вдруг осекся. – Или не из семи? Это я о том, что если Шубин именно ее заподозрил, весь его список надо на нее примерять. Хотя, конечно, где-то мог и промахнуться…
У Арины екнуло сердце. Да, предупреждение Халычу с ее телефона отправил именно он. Отправил, потому что иначе не мог остановить баклушинский «наезд». Но, получается, не только поэтому. А и потому что он – знает. Или догадывается. Догадывается, что не просто так, не на пустом месте Борька Баклушин под Халыча копать начал. Знает или догадывается о реальном положении дел – и не хочет, чтобы что-то всплыло. Не хочет – и боится, что обстоятельства могут оказаться сильнее. Да, надо было срочно, немедленно уходить от этой темы… и еще попытаться дать понять, что Арина тоже… что она никогда не сделает ничего во вред Халычу… но мозги работали уже не сказать чтоб очень…
– Да, конечно, не из семи, Пал Шайдарович, – она дернула плечом, стараясь говорить словно бы небрежно. – Шубин где-то и промахнуться мог, а с другой стороны, думаю, далеко не все сумел вычислить.
– Полагаешь, их больше? – Пахомов вздохнул, и Арине показалось – с облегчением.
– Наверняка. Но что именно удастся отыскать, бог весть… – она развела руками. – Попробуем, конечно. Может, Левушка сможет что-то еще накопать в ее компьютере. Не в том, которым она постоянно пользуется, там, конечно, чисто. Должен быть еще один. Будем искать, Пал Шайдарович. И, кстати, не факт, что она работала только у нас. Может, в других регионах что-то подходящее отыщется. Поищем. Она, конечно, хвосты прятать мастерица, но взяли неожиданно, так что, может, что-то и обнаружим. Например, съемную квартиру или рабочий ноутбук. Должно что-то быть!
– Ладно. Пусть доказать удастся хотя бы два дела. Уже лет на десять можно рассчитывать, даже при самом лучшем адвокате. Неплохо.
– Все равно в первую очередь по федяйкинскому делу работать надо.
– Это который с балкона выпал? – он погрозил Арине пальцем. – На моей памяти такого раз-два и обчелся: чтоб доказанного убийцу через три года после суда оправдывали. Меня, знаешь, как там, – он показал на потолок, – взгрели? Краснел и в пол пялился, как мальчишка в директорском кабинете. Что я должен был говорить? Что мой следователь Эльвира Глушко – не следователь, а так, погулять вышла? Нет, я ей выговор, как полагается, вкатал, конечно. Хотя тоже… А! – Пахомов махнул рукой, как бы демонстрируя, что выговор Эльвире стоил ему очередного скандала с собственным сыном. Который хоть и погуливал от официальной любовницы, но и защитника ее изображал регулярно и вполне рьяно.
– Да черт с ней, с Эльвирой, – улыбнулась Арина. – Невиновного человека освободили, вот что главное, разве нет?
