— Эстер! Блокнот!
Всхлипнув, я передала начальнику то, что он просил, отступила в тёмный угол и сползла на пол.
«Я убила человека. Я-убила-человека. О Господи! Я убила не того, кого надо».
— Если Танатос узнает… После того, что творил Росс в первой временной линии…
«Что же теперь будет?»
Старик выбрался из-под капельницы и заковылял по комнате, натыкаясь на мебель. Молох поднялся на ноги и взмахнул косой — в палате стало одним трупом больше.
Я задыхалась. Судорожно глотала воздух, глядя уже на двух растерянных призраков, летающих от стены к стене.
«Это какой-то чудовищный сон. Я брежу».
Молох развернул чёрный кожаный ежедневник, вытащил из внутреннего кармана предмет, похожий на стилус, и начал писать.
— Не приведи Смерть, если жизнь этой женщины влияет на судьбы других людей. Если у неё должен родиться ребёнок или… — начальник нервно листал блокнот, — или если ей суждено кого-то спасти, что-то изобрести, оставить в истории след. Кажется, всё в порядке. По крайней мере, пространственно-временного коллапса в обозримом будущем не предвидится.
Он захлопнул ежедневник и вытер платком взмокший лоб.
Призраки сгрудились над столом и о чём-то оживлённо, но неразборчиво спорили. Посмотрев на них, Молох скривился.
— Если об этом узнают, будет скандал.
У меня похолодели руки.
— Что… что теперь со мной сделают? Посадят в загробную тюрьму?
Молох прошёлся по комнате.
Медсестра заметила своё тело, перегородившее выход из палаты, и громко заверещала. От этого пронзительного вопля у меня едва не лопнули барабанные перепонки.
Хотелось проснуться. Взять, чёрт побери, и проснуться!
Медсестра, охая, кружила над своим трупом. Старик тщетно пытался поднять с книги очки, но прозрачная рука проходила сквозь них. Начальник мерил шагами пространство между дверью и окном, сжимая виски как при сильной головной боли.
— Придётся оставить её здесь.
— Что? Я не понимаю.
— Оставим её здесь, — медленно повторил Молох, дёрнув уголком рта. — Ничего не поделаешь. Будет лучше, чтобы никто не узнал о случившемся. Списки смертников поступили в канцелярию Пустоши неделю назад. Если я отправлю в Верхний мир неопознанную душу, Велар или кто-то другой из высших демонов запросит выписку из её дневника, и тогда правда раскроется.
Он поджал губы.
— Можно подделать дневник, но… Надёжнее оставить душу до поры до времени неприкаянной. Вернусь за ней, — он снова пролистал блокнот и обречённо покачал головой, — через сорок лет.
— Но это же…
— Верно, — Молох твёрдо посмотрел мне в глаза, — это должностное преступление. И даже хуже.
Сказав это, он взял призрачного старика за руку и повёл к двери, словно маленького ребёнка. Тот всё выкручивался и тянулся к очкам, оставшимся на столе.
— Я забыл очки! — бурчал он. — Забыл очки! Кто ты такой? Куда ты меня ведёшь?
— А я? Как же я? — вытирала медсестра фантомные слёзы.
Я чувствовала, что у меня сдают нервы.
— Эстер! Вы идёте? Или уже научились телепортироваться самостоятельно?
Призрак женщины смотрел на меня с несчастным видом. Чтобы выйти из комнаты, мне надо было перешагнуть её труп, лежащий на пороге. Трясясь, я подобрала с пола злосчастную косу.
— Я с вами? Меня вы тоже заберёте? — медсестра с надеждой коснулась туманной ладонью моего плеча. Окатило холодом. — Что со мной? Объясните, что со мной?
Такое доброе лицо. У покойной, возможно, остались дети. Утром родные не дождутся её с работы. Станут звонить, а она не поднимет трубку.
А виновата я!
Слёзы снова хлынули неудержимым потоком.
— Эстер! — Молох терял терпение.
«Я убила человека. Из-за меня начальник нарушает закон».
— Перестаньте себя жалеть и идите сюда немедленно.
— Простите меня, простите, — плача, прошептала я приведению и с содроганием перешагнула мёртвое тело.
Глава 9
Стоило вернуться в Крепость, и я начала задыхаться.
Я не могла дышать. Не могла сделать ни вдоха. Вцепилась в белую рубашку начальника и панически хватала губами воздух. В горле застрял колючий ком.
— Эстер!
Меня встряхнули. Я вся дрожала.
— Смерть вас дери! — выругался жнец, а затем шею обожгло болью, и перед глазами начало расплываться.
Очнулась я на диване в кабинете Молоха, заботливо укрытая пледом. Начальник разбирал за столом отчёты. На краю возвышались башни картонных папок и мягко горел офисный светильник. На спинке кожаного кресла висел пиджак. Услышав, что я проснулась, Молох отложил бумаги и принялся сосредоточенно протирать салфеткой очки.
— Что вы мне вкололи?
— Вы самый проблемный новичок в моей практике, Эстер, — Молох избегал смотреть в мою сторону. — Возможно, Танатос прав и женщинам не место в Крепости. Однако Смерть зачем-то вас выбрала. Зачем? Что в вас особенного?
— Я не знаю.
Молох надел очки и поднялся из-за стола.
— О том, что сегодня случилось, никто не узнает. Можете, об этом не волноваться, — он подошёл к дивану и протянул мне белую пластиковую баночку с жёлтой этикеткой. — Успокоительное. Не хочу наблюдать ещё один феерический запой.
Я взяла лекарство и осторожно огляделась. В кабинете Молоха я была впервые: прежде мы перемещались сразу в хранилище, а после расходились по своим комнатам. В этот раз начальник сам сдал обе косы и вернул в архив документы.
Небо за круглым окном было затянуто туманом, прячущим звёзды. Слышался далёкий плеск волн. Кабинет освещала лишь настольная лампа, отчего обстановка казалась интимнее, чем хотелось бы.
На деревянный подлокотник дивана опустилась кружка, от которой шёл одуряющий аромат свежеприготовленного кофе. На белой керамической поверхности большими чёрными буквами было написано: «Любимому брату. Сдохни, тварь!»
— У нас с Россом разногласия, — пояснил Молох, заметив, куда направлен мой взгляд. — Раз проснулись, угощайтесь.
Он вернулся за стол и погрузился в работу, словно забыв о моём присутствии.
Мягко шуршала бумага, скрипело кресло, время от времени гудел принтер, выдавая очередную распечатанную страницу.
Колючий шерстяной плед — красный в чёрную клетку — грел колени. Рядом с диваном аккуратно стояли мои кожаные лодочки.
— Почему вы мне помогаете?
Молох притворился, что не услышал.
— Ваш отчёт, — он положил на край стола лист формата А4. — Подпишите. Танатос обязательно захочет взглянуть. Официально всё прошло по плану.
