Со всего размаху бросил на пол телефон и, словно жабу, раздавил его ботинком.
Домой идти не хотелось. Майкл остановил свой автомобиль у набережной и спустился к реке. Как ни странно, у него было превосходное настроение, будто что-то новое и интересное вот-вот должно показаться за поворотом его жизненного пути. Мужчина ослабил галстук. Ветер трепал его волосы и своей предвесенней свежестью проникал в ноздри. Майкл сел на лавку. Это так было ему чуждо — просто сидеть, ничего не делая, напрочь забыв про телефон, оставленный в машине, глядеть на быстрое течение реки, слышать голоса птиц.
Сколько он так просидел, Майкл не знал, да ему было совершенно наплевать на время. Ещё одна страница была перевёрнута. Сегодня он не будет ничем заниматься. Утром позвонит отцу, возьмёт билет до Майами, соберёт чемодан и покинет этот город. Даже с Крис разговаривать необязательно — за него все сделают адвокаты. Боже, как же хорошо просто расслабиться! Губы Майкла тронула лёгкая улыбка.
25
Полина сидела за столиком в камбузе, с аппетитом уплетая хинкали, которые повар Фёдор приготовил не без ее помощи. Она всегда придумывала что-то новенькое для корабельного меню.
Они подружились сразу. С ним было легко общаться. У Фёдора было прекрасное чувство юмора и куча самых разных историй в запасе. За свои сорок пять лет он избороздил просторы почти всех морей и океанов. На суше его никто не ждал, кроме сестры и племянницы, которым он всегда привозил различные подарки.
— Ну как там твои больные матросы? Опять в очередь выстраиваются?
Полина рассмеялась.
— Даже не знаю, что с ними делать. И каждый раз одни и те же. У одного заноза в пальце, у другого мозоль. Не, ну конечно, я вроде как при деле, но они же так жалобно на меня смотрят. А самое главное, что офицеры стали приходить.
— Может, им от всех бед уколы колоть?
— Хм, с физраствором, что ли?
Фёдор на мгновение задумался.
— У меня, кажется, есть идея.
Полина недоверчиво поглядела на мужчину, но, ничего не сказав, продолжила есть хинкали.
— Федь, дай сметанки ещё!
— Ну уж нет, дорогая! Боюсь, ты в один прекрасный день из камбуза не выйдешь. Вон щеки какие разъела — уже со спины того гляди покажутся.
— Не моя вина, что ты так вкусно готовишь, Федечка!
В это время раздался стук, и тут же в проеме двери появилась вихрастая голова одного из младших матросов.
— Докторша здесь? — спросил он Фёдора.
Полина сжалась за столом, стараясь притвориться невидимой.
— А что надо?
— Ахримов ногу растянул в паху. Палубу драил, поскользнулся.
— Прям в паху? — глаза повара округлились.
— Ага.
— Ну несите его в санчасть. Полина Алексеевна сейчас придёт.
— Ой, спасибо! — матрос исчез за дверью.
Полина возмущённо посмотрела на мужчину.
— Да ты что, с ума сошёл?
— Поля, не дрейфь! У меня есть план. Я тебе помогу.
— Ты?
— Да, бежим, по дороге расскажу!
Уже буквально через три минуты Полина стояла около кушетки, одетая в свежевыглаженный белоснежный халат. В руке у неё был огромный шприц с длинной толстой иглой. Позади высился Фёдор, на котором тоже был надет халат Полины, еле сходившийся на его животе.
Дверь отворилась, и два молодых матроса внесли тело своего товарища, стонущего от боли.
— Клади на кушетку! — гаркнул Фёдор.
Стоны внезапно прекратились. Матрос Ахримов приподнял голову, поглядел на повара.
— А ты чего здесь делаешь?
— Я помощник.
— Да, Серёжа, — Полина серьезно кивнула. — Кладите его, ребята, и можете идти. Палубу надо додраить.
— Не-не, погодите. А что это у вас в руках, Полина Алексеевна?
— Как что? Шприц.
— Но у меня растяжение…
Девушка нахмурилась.
— Не спорьте со мной, юнга! Мальчики, переверните его на живот!
— Подождите же! Ай!
— Я ещё ничего не делала. Признаюсь, будет немного больно, и именно поэтому я позвала Федю, чтобы он держал вас, молодой человек. Федя, начинаем!
С искаженным от ужаса лицом Ахримов вскочил с койки и бросился к двери.
— Куда вы, Серёжа?
Он уже ничего не слышал.
Как только за матросами захлопнулась дверь, Полина осела на кушетку, заливаясь истеричным смехом.
Фёдор налил стакан воды и подал девушке.
— О, господи! Ты просто талант! Что бы я делала без тебя?!
— Полечка, на войне все средства хороши. Завтра же вывешивай на двери объявление об обязательной клизмации всех военнослужащих. Вот увидишь — покой тебе будет обеспечен.
От звука сирены Полина вздрогнула и открыла глаза. Лампа на потолке мигала и то гасла, то разгоралась с новой силой.
Полина села в койке. Шторм? Пол качался. Девушка попыталась встать, но чуть не упала. Держась за металлический поручень, она с трудом подобралась к иллюминатору. В черноте ночи ничего нельзя было разглядеть и только иногда, когда красный свет маячка попадал на воду, высвечивалась белая пена, заливающуя палубу. На миг девушке стало страшно, но она поскорее попыталась взять себя в руки. Вполне возможно, кому-то нужна ее помощь, и Полина должна быть во всеоружии. За стеклом мелькнула фигура человека в плаще и с капюшоном, затем — громкий топот по металлическому полу. Ручка на двери задергалась.
Полина по стене прошла к двери.
— Кто там?
— Это я, Полин. Ерофеев.
Старший мичман.
Девушка отодвинула защелку.
Мужчина протиснулся внутрь. С прорезиненного плаща тотчас же натекла лужица воды.
— Ты сама как?
Она пожала плечами.
— Нормально. Сильная качка!
— Такое часто случается в это время года. К сожалению, у нас другая проблема.
Полина напряжённо вглядывалась в лицо мичмана, но из-за темноты было сложно определить серьезность ситуации.
— У капитана кризис.
— Не поняла.
— Ну чего непонятного, Полин? Напился он. Лежит в рубке.
Девушка ахнула, поднесла ладони ко рту.
— Как? Лев Фёдорович?
Мичман вздохнул.
— Ты мне нужна. Его срочно надо вывести из этого состояния. Ну, прокапать его, что ли… Там шторм, не дай бог, что случится…
— А как же все мы? Кто сейчас кораблем-то управляет?
