— Значит в целости и сохранности.
— Ещё слишком рано говорить об этом. Наш путь только начинается, но да, пока она в порядке.
— Эверс, ты молодец! Как же мне хочется расцеловать тебя в обе щеки!
Майкл рассмеялся.
— До тебя мне этого никто не предлагал, так что жду не дождусь.
Друзья распрощались, и Майкл, в задумчивости глядя на телефон, все-таки набрал номер своего отца.
Он даже слегка оторопел, услышав голос отца так быстро, практически без сигнала. Старший Эверс говорил резко и отрывисто.
— Я ждал тебя вчера, сегодня…
Майклу на миг показалось, что он все тот же школьник, которого отец отчитывал за опоздание в школу. Ему даже захотелось вжать голову в плечи.
— Ты нарушил все мои планы. Каким рейсом ты вылетаешь?
— Пап, извини, что так вышло, но я не могу пока вылететь.
— Где ты, черт подери?! Почему твой телефон отключен? Ты в Эр-Рияде?
— Нет. Пап, у меня поменялись обстоятельства…
Майкл был рад, что не видит лицо отца сейчас.
— Я все ещё в Адене, в Йемене.
— Но… Черт, Майкл… Я не понимаю. Что ты там делаешь? Любыми путями добирайся в Таиз и первым же самолетом лети в Джибути. В Йемене очень опасно. Какие могут быть обстоятельства?
— Выслушай меня, пап. Помнишь, когда-то давно я сказал тебе, что встретил девушку?
— Об этом ты говоришь мне каждую неделю.
— Я познакомился с ней, когда был в России. Она врач, хирург.
Майкл услышал, как отец на другом конце хмыкнул.
— Пап, она попала в беду. Я только что спас её из плена.
— А русские не могли этим заняться? Почему ты? Только не говори мне, что ты опять воспылал к ней любовью.
— Нет. Нет, конечно. Просто я должен ей… Она тоже спасла меня когда-то.
— Если она врач — это её работа спасать. Твоя работа, Майкл, слушаться свое начальство, то есть отца.
Молодой мужчина помотал головой.
— Извини, пап, я не могу её бросить.
Он нажал кнопку сброса. С минуту стоял, в задумчивости закусив губу.
— Да и пошли все… — в сердцах пробормотал Майкл. Сейчас он чувствовал себя обиженным мальчишкой, наказанным отцом за непослушание и поставленным в угол. Ох, как же не любил он это чувство. Именно поэтому все свои взрослые годы старался держаться подальше от родителей.
37
Когда он подошёл к джипу, то обнаружил Омара, сидящего рядом с девушкой на заднем сиденье. Та, сжавшись в углу, обеими руками держала никаб.
— Сахара, хабибти, аиз боса (любимая, поцелуй меня), — страстно шептал юноша, все ближе и ближе придвигаясь к Полине.
Майкл открыл дверцу джипа и схватил Омара за локоть.
— АйзИхАлес! (Отвали!) — раздраженно бросил тот.
— Омар, мы должны убираться отсюда как можно быстрее.
Юноша обернулся и злобно рыкнул в лицо мужчины.
— Я хаббара аббет! (Пошёл к белому дьяволу!)
— Хау! Я все сказал! — Майкл схватил молодого человека за шиворот и вытащил из машины. — Или ты садишься за руль, и мы едем, или же ты останешься.
— Это моя женщина, и я хочу её сейчас. Куль хАра (Ешь дерьмо)
— У тебя небольшой выбор, Омар. Или мы едем втроём, или ты остаёшься здесь. Бонус — если ты не успокаиваешься в течение пяти секунд, то будешь спокойно лежать с простреленной головой.
Злобно сверкнув глазами, Омар перебрался на переднее сиденье.
— Как ты? — Полина скорее прочитала по движению губ Мохаммада. Нерешительно кивнула. Он взял её за руку. Её руки дрожали от страха. Мужчина слегка сжал пальцы девушки.
Чёрт, зачем он это делает? Всё было так ясно, пока… Пока он не дотронулся до её кожи, прохладной, гладкой, такой нежной… Горло на миг свело судорогой, и он закашлялся. Ну почему, почему так всё усложняется? Прошло более четырёх лет. За это время в жизни Майкла столько всего произошло, включая присутствие самых различных женщин, что на место в ней для какой-то девушки из России даже не приходилось рассчитывать. И вот теперь опять это странное чувство — словно он падает куда-то вниз. Ощущение восторга, какого-то неземного блаженства, такого, что хочется и плакать, и смеяться одновременно. Майкл отбросил мысли о гормонах и воздержании, в его зрелом возрасте такого не случалось. Это просто была она — Полина. И это усложняло всё.
В молчании они ехали по трясущейся дороге. Наверное, прошло часа два, и Майкл заметил, что Полина заснула. Её голова ненароком соскользнула на его грудь. Он просто сидел, стараясь не глядеть на неё. Может быть, это наваждение пройдёт, если не обращать на неё внимание.
Когда они подъехали к окраине какого-то населенного пункта, на востоке начала заниматься заря. Омар выпрыгнул из джипа и открыл заднюю дверцу. Мотнул головой.
— Ялла! (Отвали!) Теперь каждый за себя.
Мохаммад тоже вышел из автомобиля. Теперь они стояли друг напротив друга. В предрассветном свете можно было видеть их резкие черты лица, сузившиеся глаза.
— Ты хочешь со мной драться, Омар?
— Ни в коем случае, Мохаммад-бин-Халиль. Я просто прострелю твоё сердце шайтана.
Мохаммад громко расхохотался, его борода задралась кверху.
— Смешно? — Омар засунул руку в карман, чтобы достать свой пистолет. В растерянности посмотрел на своего соперника. Теперь Мохаммад стоял, держа в правой руке его же оружие, и дуло было направлено в грудь молодого человека.
— Ну что, бахл Ул (дурак), в путь?
Омар понуро поплёлся вперёд.
Майкл помог девушке выбраться из джипа, спросил.
— Ты можешь идти?
Она кивнула.
Он взял Полину за руку, и они пошли вслед за юношей. Им пришлось подниматься вверх по холмам, заросшим колючим кустарником. Шли быстро. Полине было тяжело. С одной стороны, длинная абайя предохраняла ноги от колючек и шипов, а с другой стороны, жутко путалась и затрудняла движения. Мохаммад, который шёл чуть впереди, постоянно оглядывался на неё, проверяя. Глаза девушки застилали слезы, смешанные с потом. Она старалась не отставать, передвигаясь будто на автомате. Все, что она видела — это спину саудита в развевающиеся белой дишдаше, хотя уже и не такой чистой.
Полина споткнулась, упала, зацепившись рукой за кустарник.
Мохаммад бросился к ней.
— С тобой все нормально? — он усадил девушку на каменистый выступ. Взяв в свою ладонь маленькую ступню, истерзанную камнями и колючками, прищелкнул языком. Деваться некуда, им все равно надо продолжать путь.
— Не смей прикасаться к моей женщине!
