— Этот же вопрос я хочу задать тебе, Ульяна.
Я села, подтянула к груди колени.
— Совсем о нем забыла. Где ты его отыскал?
— У тебя в комнате на полу.
Интересно, что Максим делал у меня в комнате?
Я молчала, задумавшись. Отчётливо вспомнила слова бабушки. Меня пронизала догадка — ведь именно этот медальон она просила хранить. И ещё бабушка упомянула, что он не для меня. А я совсем забыла об этом.
Улыбнувшись, я покачала головой и протянула руку.
— Спасибо, что нашёл. Бабушка просила меня его не потерять.
— А у неё он откуда?
Я только пожала плечами.
— Знаешь, никогда его раньше у неё не видела. Нашла в кустах, когда приехала на похороны.
— Бабушка умерла?!
Почувствовала, как на глаза набегают слезы.
— Да. Она заживо сгорела. В бане. Говорят, это был поджог.
Максим внезапно вскочил, схватился за голову.
— Прости, мне надо кое о чем подумать... — он рванул к выходу.
— Эй, медальон отдай! — крикнула ему вслед, но ответа не получила.
Макс заперся у себя в кабинете и сидел, бездумно уставившись в монитор. На экране тёмными крупными буквами кричал заголовок старой газеты: «Преуспевающий бизнесмен Виктор Круглов принимает соболезнования». А ниже фотографии его жены. И нигде нет упоминания о сыне. Но это уже было неважно. Максим нашёл множество старых фотографий отца — и цветных, и черно-белых. Если бы он раньше знал хоть чуточку об этом человеке...
Вот он стоит на палубе яхты в шортах и распахнутой на груди рубахе, счастливый, загорелый. Лет десять назад. На груди такой знакомый медальон. Макс разжал кулак. С крошечной фотографии смотрела его мама. Мужчина простонал.
Сказала ли Ульяна правду или она заодно с Кругловым? Ему так хотелось верить девушке. И Марина? Почему Ульяна хотела, чтобы та оказалась в больнице да ещё с такими травмами, еле живая? Что если отец хочет избавиться от него с помощью девушки-телохранителя? Этим утром он на себе испытал, какова она в бою. К своему стыду, Макс должен был признать, что победил он ее совершенно случайно. И в то время как он едва мог перевести дыхание, для Ульяны их спарринг был всего лишь забавой.
Значит, она нашла этот медальон около своего домика в тайге? Но это просто невероятно.
Макс поёжился, внезапно припоминая страшный сон, в котором ему виделось, что он горит в огне. Когда это было? С тех самых пор, как он первый раз увидел ночной кошмар — теперь он знал — про свою мать, — у него была привычка записывать даты этих сновидений. Вот только все записи остались в квартире на Ленинском. Сказать по правде, во всем этом было очень много странного и пугающего, и волей-неволей Макс начинал верить в магию и колдовство.
Когда мужчина, наконец, вышел из кабинета, стрелка часов приближалась к десяти часам утра. Он чуть не забыл, что у него встреча через час в центре Москвы. В животе неприятно заурчало — Макс так и не позавтракал. Спустился в столовую в надежде чего-нибудь перекусить, но, увидев Ульяну, как ни в чем не бывало сидевшую в кресле, моментально забыл о еде. Внезапно совершенно другой голод одолел его, и Макс постарался прикрыться спереди своим кожаным портфелем.
Ульяна была в своём обычном профессиональном обличье: строгий брючный костюм темно-синего цвета, голубая рубашка с наглухо застегнутым воротником и опять этот строгий пучок на голове. Увидев клиента, девушка с готовностью поднялась, поправила в ухе наушник. Максим просто кивнул, давая ей знать, что готов ехать.
* * *
Всю дорогу молчали. Каждый думал о своём. За последние дни он осознал, что его мир перевернулся с ног на голову. Ему столько надо было узнать, но мужчина не знал, кого спрашивать и кому верить. Может быть, вернуться туда, на то самое место, где все началось?
Они подъехали к небольшому офисному зданию на Полянке, машина сопровождения остановилась за ними. Ульяна открыла дверь, огляделась по сторонам.
Максим вышел и, на секунду приблизив свои губы к ее уху, шепнул:
— Ты очень красивая сегодня…
Увидел, как ее глаза слегка сузились. Бесится.
Во время встречи она сидела рядом с ним, записывая что-то в блокнот. Мужчина заглянул и, увидев непонятные каракули, усмехнулся. Девушка стрельнула в него глазами.
Разговор шёл о добыче алмазов в Якутии. Фирма-поставщик задерживала поставку оборудования, и ее представители искали возможность снижения процента неустойки.
— Мой личный помощник в ближайшее время проинформирует вас о дальнейших действиях, — сказал Максим, указывая на девушку.
Ульяна вежливо улыбнулась, кивая и одновременно ведя записи. Максим снова бросил взгляд в ее ежедневник и нахмурился. «Наглый хам» — чуть не прочитал вслух. Он выдохнул и отодвинул стул.
— Приятно вести с вами дело, уважаемые господа. Надеюсь, увидимся на следующей неделе.
Ульяна тоже поднялась, старательно прикрывая сумочкой выпирающую из-под жакетика кобуру. Уже в машине, спросила:
— Куда теперь?
— Я голоден, — Максим потянулся. — Так и не успел позавтракать.
Услышал, как девушка хмыкнула.
Приехали к небольшому бистро. Быстро выйдя из машины, Макс прошёл к самому дальнему столику.
— Сядешь со мной, — приказал он девушке. — Что тебе заказать?
— Я на работе. И сяду туда, куда посчитаю нужным, — и вновь в ее глазах появился опасный блеск.
— Я тебе приказываю, — он понизил голос.
Ульяна села за соседний стол, привычно оглядывая зал. Он разозлился. Да что она вообразила себе? Все, чего Максу хотелось — это провести время в обществе приятной девушки, а не в одиночку. Пришлось заказать себе салат и пиво. Аппетит пропал, и ему захотелось вернуться обратно в особняк, где он мог закрыться в кабинете и напиться виски.
* * *
Прошло уже пять дней с тех пор, как Марина оказалась в больнице. Ей все ещё давали обезболивающие, но доза заметно снижалась. Девушка мучилась от боли. Казалось, все тело переломано. Как только она окончательно пришла в сознание, ей принесли телефон, и теперь он лежал на тумбочке, время от времени издавая призывные звуки. Ей не хотелось ни с кем говорить — ни с Игорем, ни с Виктором, ни с кем. На неё навалилась апатия. Марине приносили еду, но она просто отворачивалась к стене и закрывала глаза, отказываясь есть.
Шаги в коридоре заставили ее напрячься. Медсестры обычно ходили тихо, почти не слышно, а доктор сегодня уже был. Словно в ответ на ее тревожные мысли дверь распахнулась, и в палату вошёл Максим. В руках он держал цветы, какие-то необычные, оранжевые с синим. Если бы Марина могла встать, то бросилась бы ему на шею — так она была ему рада.
— Макс!
