* * *
Уже на следующий день, устав выглядывать в окно в ожидании парня, я поняла, что Антон не придёт. Зато зашла Ольга, его сестра.
— Приветик, Улька! — с порога крикнула она. — Поехали с нами за грибами?
— С кем? — удивилась, зная, что Антон за грибами не ходок.
— Томка, Ленка и я.
— А Антон? — не выдержала я.
— Антон? Он уехал первой электричкой. Обратно. Пойдём!
Я помотала головой. Сердце защемило. Может, я сделала глупость, и не надо было быть такой недотрогой? Да зачем мне эта сила, что я буду с ней делать?
— Нет, я пойду на охоту. Пора запасы делать на зиму.
Ольга пожала плечами.
— Хорошо, тогда до вечера. И поосторожней, нас случайно за кабаних не прими.
Стало смешно. Я явно представила эту картину. Ещё я была рада, что все-таки могла смеяться.
Глава 5
Я выбрала коротенький топик и шорты. Мы с Ольгой собирались пойти на речку позагорать и поплескаться. Свернула свою косу на затылке змейкой. Когда проходила мимо бабушки, та неодобрительно поцокала языком.
— Куда ты в шортах отправилась? Мошки полно, искусают всю.
Я только усмехнулась. Мне это не грозило. В одной из бабушкиных старых, написанных от руки книг я нашла заговор на усмирение комаров и мошки. Теперь как только я входила в лес, эти твари держались от меня на расстоянии метров пяти. С крыльца увидела Ольгу и помахала ей. Подруга ехала на велосипеде. Добравшись до дома, смахнула рукой прилипшие волосы со лба. Прищурилась.
— Готова?
— Ага. Только за Ромкой зайдём.
Оля поморщилась. Она нравилась моему другу давно и безответно.
— Давай без него, Уль. Хочется просто расслабиться и поболтать. Мне осточертели его преданные собачьи взгляды... — Я хотела возразить, но подруга прервала меня. — Он хороший, правда, но...
Я вздохнула. Ромка был болен такой болезнью, что не каждая девушка обратила бы на него внимание. А тем более такая красотка как Ольга. Мне это было очень понятно. Даже чувствовала некую похожесть с ним. За мной ещё с младших классов закрепилась дурная слава, и даже симпатичные парни обходили меня стороной. Чего я только не слышала в свой адрес. И что по ночам я летаю в ступе или на помеле, что на самом деле я страшная баба яга с крючковатым носом и сушу летучих мышей и лягушек. Правда, до меня доходили только слухи. Все давно знали, что я прекрасно стреляю и могу без проблем за себя постоять. Самое обидное было то, что эти дебильные рассказы сочиняли родители моих обидчиков, те, которым я и моя бабушка не раз помогали.
Мы с Олей вышли к реке. После жаркого лета она совсем обмельчала, нам хотелось просто поваляться под ласковыми лучами августовского солнца. Ольга обильно намазалась кремом от загара — ей это просто необходимо, мы с ней были как беляночка и розочка. Точнее, я была скорее угольком — так зачастую из-за смуглой кожи и чёрных глаз меня дразнили девчонки и пацаны. Подруга достала из своей сумки различную снедь — подсолнечные семечки, таранку. Я — большие зеленые яблоки. Расстелили покрывало.
— Жаль, что скоро ты уедешь, — мне стало грустно. Опять останусь одна на всю зиму.
Подруга пожала плечами.
— Ну а почему тебе не поехать ко мне, Улька?
— С ума сошла! Я в Свердловске-то была всего пару раз, а ты в Москву.
— Ну вот и побываешь.
Предложение было заманчивое, но совершенно несерьезное. Я откусила от яблока и перевернулась на спину.
— Я ведь не шучу, Ульян.
Представила на минуту, как мы все живём в квартире Ольгиных родителей — я, Ольга, Антон...
— Но я ничего и никого там не знаю.
— Не боги горшки обжигают. В Москве много приезжих, ставших москвичами. Я тебя в обиду не дам.
— Антон... он ведь... Оль, почему он больше не приезжает?
На какое-то время наступила тишина. Затем девушка села, обхватила колени.
— Уль, Антона должны призвать в армию.
— Как? Он же поступал в институт!
— Ну вот не поступил...
— Ох, — невольно улыбнулась, представляя, как стою на вокзале, прижавшись к наголо побритому новобранцу Камневу. — Я бы дождалась его.
От наступившего молчания мне стало не по себе.
— Уль...
Я повернула голову к Ольге, и выражение ее лица заставило поежиться.
— Антон не хочет в армию. Он считает, что это зря потраченное время. Я, правда, не согласна с ним, но... Уль, он такой дурак...
Я не понимала. Он что, теперь будет скрываться или что?
— …Ну, — Ольга замялась, вздохнула. — Короче, чтобы откосить от армии, ему нужно, чтобы у него был ребёнок.
Неожиданно смех разобрал меня. Какая хитрая комбинация! Это как же он... Господи! Он, Антон, что… Это не может быть серьезно. Я взглянула на Ольгу. Она вовсе и не собиралась улыбаться.
— Ульяна, его девушка беременна. Уже два месяца.
Я не смогла сдержаться. Приложив руку к губам, что есть силы прикусила — меня поразил этот тонкий расчёт. Антон неспроста приезжал ко мне на «последний звонок» и пытался добиться меня. Слава богу, что я не поддалась.
Вскочив, закружила на месте, не обращая внимания на подругу.
— Уль...
— Молчи, Оль, молчи, — почувствовала солоновато-металический вкус крови из прокушенной губы. — Сейчас... я скоро вернусь.
Ворвалась в чащу леса, по лицу хлестанули сухие ветки, покрытые сероватым лишайником.
Как же так? Как же так?
Я не могла поверить, что Антон потерян для меня навсегда. Два года засыпала и просыпалась с мыслями об этом белокуром красавце, представляла себя рядом с ним. Да только три месяца назад он обещал, что дождётся меня. Вот оно как! Не дождался. Все, о чем думал мой любимый — это как отмазаться от армии.
Презрительная улыбка скривила мои губы. Значит, нельзя никому доверять, если даже Антон оказался не лучше остальных.
Я прижалась к дереву, и слезы полились из моих глаз, окропляя шершавую поверхность.
— Ульяна, Ульяна, — шептало оно мне, — он слабый. Он не достоин тебя.
Да. Я отпрянула, утёрла слезы. Все будет хорошо. У меня есть моя сила, и я никому ее не отдам.
Так приятно стоять в душе и наслаждаться тугими, слегка прохладными струями. После этого зноя ему хотелось как можно дольше впитывать влагу каждой клеточкой кожи. Он отсутствовал почти два года. После происшедшего тогда в клубе Макс подписал контракт на военную службу в одной из стран ближнего востока. Мать всячески пыталась отговорить его, но это было бесполезно. Максу не терпелось вытравить память о Маринке, о том, как он, униженный, беспомощно лежал на холодном полу, приговорённый к смерти каким-то сукиным сыном. Должно было пройти время, чтобы воспоминания притупились и чувство мести уступило благоразумию.
