Лера молчала, и как он ни пытался прочесть в ее глазах ответ, так и не смог. Со вздохом Михаил поднялся с крыльца. Уже стоя в дверях, услышал за спиной:
— Хорошо! — Повернулся. — Только спать я с тобой все равно не буду!
* * *
Михаил кивнул, усмехаясь про себя. А с кем же ты будешь? Это мы ещё посмотрим. С завтрашнего утра он займётся приручением этой дикарки. Он еле заставил себя уйти от нее. Готов был приступить к дрессировке своей жены немедленно, но решил действовать с осторожностью.
* * *
Лера с облегчением выдохнула — на этот раз пронесло, муж не заставлял ее оправдываться. Честно говоря, его предложение пришлось девушке по вкусу. Мирное существование — это хорошо. Он займется своими делами, она — своими, а придя домой, они комфортно разойдутся по своим углам, не мешая друг другу. В конце концов, она научится варить ему этот долбанный кофе, а яичницу или омлет приготовить не так уж и трудно.
Лера открыла холодильник — да, негусто. Завтра же закажет доставку продуктов. Это и будет ее первый вклад в семейное благополучие. И, конечно, надо поговорить с мужем о прислуге. Они вполне могут себе позволить такой сервис.
Она включила чайник. Чашечка чая с шоколадными конфетами, турецкий сериал с любимым актером, чем-то даже напоминавшим ей Котенкова — и новый день не за горами.
Услышав шаги на лестнице, обернулась и чуть не выронила из рук банку с заваркой.
Котенков с ещё влажными после душа волосами в белом распахнутом на загорелой груди халате — такой мачо, вызывающий воспоминания о сегодняшнем утре, мгновенно отозвавшиеся взвившимися мотыльками внизу живота. Да, когда Лера выбирала Мишу себе в женихи, совершенно не думала о его такой неудобной ей сексуальности.
— Извини, я не хотел тебя напугать. — Слава богу, он истолковал ее остолбеневший взгляд испугом. — Давай, пока не поздно обработаю твою руку.
Только сейчас девушка заметила в руках у Котенкова свежий бинт и какой-то пузырёк и выдохнула. Села за стол, муж напротив. Протянула ему руку, стараясь не смотреть на его голую грудь, взгляд к которой притягивало, словно магнитом.
— Расслабься, — тихо произнёс он. — Я не кусаюсь. Господи, я такие раны видел только после драк. Ты что, кирпичи била?
— Почти… — вспомнила перекошенную физиономию Кирилла.
— Я забинтую некрепко, завтра сделаю перевязку. Главное — не мочи.
— Здрасьте, а как я буду принимать душ?
Он поднял лицо, глаза серьёзные.
— Я могу тебе с этим помочь. — Глаза Леры сузились. — Или просто оберни полиэтиленовой пленкой. — Он встал. — Я бы тоже не отказался от чашечки чая.
Лера вскочила, засуетилась. Да, пусть пьёт свой чай и идёт к себе, подальше от неё.
— Со сливками?
Миша кивнул, а она, вспомнив, что только утром выбросила пустой пакет из-под сливок, вздохнула:
— Прости, они кончились. — Подняла взгляд на мужчину.
Он с усмешкой смотрел на неё:
— Прекрати паниковать. Расслабься. Просто чай. Без сахара и без сливок. — И правда, что с ней происходит? Лера рассердилась на себя. Позволила Котенкову смеяться над собой, а сама стоит столбом и истекает слюной, как какая-то похотливая дурочка. — Я буду у себя в кабинете. Мне ещё надо поработать над кое-какими документами. Будь добра, принеси чай туда.
С этими словами он, одобрительно кивнув девушке, спустился по лестнице.
Глава 19
Всю ночь ее тревожили какие-то сны, их обрывки, и в каждом присутствовал ее муж. Даже не целиком, а какие-то отдельные его части: руки, сильные, слегка покрытые темными волосками, дотрагиваются до её тела, и от этих прикосновений все внутри замирает, а кожа покрывается колкими мурашками; его грудь, мускулистая, с коричневатыми сосками, к которым так хочется прижаться... губами. Лера ворочалась во сне, пробуждаясь от собственных стонов, снова засыпала — и все повторялось сначала.
Наверное, она больная на голову, иначе как можно расценить то, что она хочет этого ненавистного ей человека? Между ног было влажно и невыносимо жгло. Сбросив одеяло, девушка села на кровати. За окном было темно — слишком долго ждать утра, а сна ни в одном глазу. Стараясь не шуметь, она встала и, накинув халат, открыла дверь. Потихонечку спустилась вниз. Не стала включать свет, нащупала свою сумку и вытащила пачку сигарет. Посидит на крыльце до тех пор, пока не придёт в себя.
Расположившись на крыльце, Лера едва успела затянуться, когда скрип двери позади заставил ее вздрогнуть.
— Не спится? — спросил Миша, держа в руках плед. Набросил его ей на плечи и сел рядом. — И у меня сна ни в одном глазу. — Рука мужчины скользнула ей на талию. Впервые ей не хотелось сопротивляться — так тепло и уютно. — Знаю, что ты переживаешь из-за отца. Я разговаривал вчера с его доктором — операция прошла успешно, все будет хорошо… — Его губы были так близко, что Лера чувствовала горячее дыхание. — Если хочешь, поедем к нему вместе. Перенесу пару встреч на другой день.
— Не надо. Я сама. У меня достаточно времени.
Лера выпустила струйку дыма. Зачем он такой нежный? Черт...
— Смотри, сегодня небо на удивление чистое. Видишь — вон Кассиопея.
— Кассиопея? — Лера тихо рассмеялась. — Я только и знаю Большую медведицу, вернее — вижу одну маленькую звездочку.
— А, это Мицар. А вот рядом совсем маленькая, не все ее видят — Алькор. В переводе с арабского «Всадник». Если мысленно проведешь черту от Мицара через Полярную звезду, самую яркую, то увидишь Созвездие Кассиопеи. Оно состоит из пяти звёздочек. Видишь? — Лера кивнула. Но она ничего не видела — мужская рука на ее теле словно прожигала насквозь, не давая сосредоточиться и сбивая дыхание. — Ты дрожишь… — Лера замерла, почувствовав, как его губы прикоснулись к ее шее. — Пойдём в дом?
Она первая вскочила, плед упал с плеч. Словно за ней погоня, ворвалась в дом, услышав за спиной тихий смех мужа.
Девушка открыла дверь своей спальни, когда Михаил нагнал ее.
— Лера... — Его ладонь обожгла плечо.
— Что?
— Спокойной ночи.
Не успела ничего сообразить, как его губы оказались на ее губах. Мягкие и горячие. Он просто прикоснулся — и тут же отпрянул. И словно растворился в темноте.
* * *
Лежал, глядя в тёмный потолок, с недоумением думая о сегодняшнем вечере. С самого начала все пошло не так, как Михаил планировал. Ждал Валерию, сидя на крыльце, злился и проговаривал про себя ругательства, что собирался вылить на неё. Вот только стоило жене приблизиться к нему, как все слова застряли в горле. Чертова валерьянка! Что в ней такого, что сводит с ума и заставляет блеять бараном?
Опрометчиво бросил тогда, что ни за что не притронется к ней, а сам не мог держать себя в узде — так и хотелось лишний раз прикоснуться, да что там прикоснуться — он до боли в яйцах хотел ее!
