– Надеюсь, я не помешала, – промолвила Элиза, но, как ни старалась, уверенности ее голосу явно не хватало.
– Конечно же, нет, дорогая. Прошу вас, проходите. Мы вам всегда рады, – сказала вдовствующая графиня и, обращаясь к лакею, добавила: – Джеффри, поставьте тарелку для леди Гастингс.
Элиза уже собиралась сказать, что сама способна себя обслужить, но вовремя спохватилась. Место рядом с матерью Хью было свободно, и она его заняла.
– Какой красивый фарфор, – проговорила Элиза, когда лакей принес ей тарелку. – Спасибо, Джеффри.
В комнате снова воцарилась тишина. Элиза украдкой наблюдала за своими новыми домочадцами, надеясь, что ей удастся понять их и найти способ завоевать их благосклонность. Она не вполне понимала, в чем причина их скованности: ведь еще несколько минут назад они непринужденно болтали и смеялись. К тому же Хью, рассказывая о сестрах, не давал повода считать их зазнайками и ханжами.
Как бы там ни было, только графиня Розмари была с ней любезна, и Элиза решила, что сначала надо сблизиться именно с ней. Графиня все еще прекрасно выглядела и была одета по последней моде. Серебряные пряди в ее волосах были видны только с самого близкого расстояния к тому же она была стройна и подвижна. Генриетта, младшая из сестер, была похожа на брата глазами и волосами, но самой миловидной из них всех, настоящей красавицей, была голубоглазая блондинка Эдит – вся в мать.
– Мне следует извиниться за Вилли, – сказала Элиза. – Я не хочу, чтобы он доставлял кому-либо неудобства.
Розмари улыбнулась – улыбка продержалась на ее лице не больше секунды – и проговорила:
– Вы так внимательны… Никто меня не предупредил, и его появление стало для мне сюрпризом. Не сказать, чтобы очень приятным.
– Вилли хороший пес, – с улыбкой произнесла Элиза. – Он привык играть в саду у дома, но умеет прилично вести себя и в доме.
Столовый прибор со звоном ударился о фарфор. Элиза повернула голову и увидела, что Эдит, бледная как полотно, смотрела на нее расширившимися от ужаса глазами.
– Вы привезли с собой собаку? – осипшим голосом пробормотала девушка.
– Это правда? – с веселым любопытством спросила ее младшая сестра; она сразу оживилась.
– Да, – кивнула Элиза, улыбаясь Генриетте и радуясь, что хоть кто-то отреагировал положительно на появление в доме Вилли.
Эдит со страдальческим видом взглянула на мать и опустила глаза. Восторга в глазах Генриетты сразу поубавилось, и она отвела взгляд. Не зная, что сказать, Элиза принялась за чай.
После завтрака она повела Вилли на прогулку. Гулять с собакой так, как она привыкла в Гринвиче, здесь, в Лондоне, не представлялось возможным, но неподалеку находился Грин-парк и прогуливаться по извилистым тропинкам в тени деревьев было довольно приятно. К тому же, как только что поняла Элиза, Генриетта с удовольствием составит ей компанию во время прогулок с псом. В общем, все было не так уж плохо, и Элиза домой возвращалась в приподнятом настроении.
Но стоило ей ступить за порог своего нового дома – и она тяжело вздохнула. Хотя окна фасада выходили на южную сторону, а вид был неплохой – на сквер с клумбами и зеленой травой, – создавалось впечатление, что сумрак в комнатах никогда не рассеивается. Элиза старалась не смотреть на унылые мрачные обои и обветшавшую мебель. «Не капризничай», – сказала она себе, протянув лакею плащ. Затем вместе с Вилли отправилась в «ту самую» комнатку с секретером и письменными принадлежностями, которую здесь, как она поняла, называли утренней. Элиза решила написать Джорджиане и пригласить ее в гости. Встреча с подругой непременно поднимет ей настроение.
Написав письмо, Элиза решила поискать того, кто его отправит, и, выйдя в коридор, заметила, что в доме необычно тихо.
– Где леди Гастингс? – спросила она у дворецкого.
– Она ушла, мэм, вместе с леди Эдит, – ответил Уилкинс.
– Да, понимаю, – кивнула Элиза и, не придумав ничего лучше, вернулась в утреннюю комнату.
Вилли поднял голову и жалобно взвизгнул. Элиза опустилась на пол рядом со своим любимцем, и пес забрался к ней на колени. Она грустно улыбнулась и, почесав Вилли за ухом, ласково проговорила:
– Что бы я без тебя делала, мой мальчик?
В дверь постучали, и Элиза, подняв глаза, увидела Генриетту, вернее – только ее голову: девушка боязливо заглядывала в приоткрытую дверь.
– Это ваша собака? – спросила она.
Элиза вскочила на ноги.
– Да, это Вилли. Заходите, не бойтесь, он очень добрый. Вилли, сидеть! – строго приказала она псу.
Виляя хвостом, Вилли сел у ее ног. Генриетта вошла и, нервно улыбаясь, спросила:
– А что я должна делать? Как с ним общаться?
– Просто дайте ему обнюхать вашу руку.
Затаив дыхание, Элиза смотрела, как ее золовка осторожно подходит к Вилли, не спуская с него глаз. Генриетта с опаской протянула псу руку, и Вилли – вот молодчина! – не сходя с места и не подавая голоса, обнюхал руку девушки и лизнул пальцы, после чего с надеждой во взгляде уставился на свою новую знакомую.
– Он такой ласковый… – сказала Генриетта с восторженной улыбкой.
– Вы бы хотели его погладить? – спросила Элиза. У нее словно гора с плеч свалилась.
– Да, очень!
– Вилли, лежать, – сказала Элиза, и пес лег на живот, не спуская глаз с Генриетты. – Давайте, не бойтесь.
Генриетта опустилась на диван и погладила собаку.
– Он такой мягкий… – сказала она, почесывая пса за ухом.
Пес снова лизнул ее руку, и Генриетта едва не завизжала от восторга.
– Вы любите собак? – осторожно спросила Элиза, сев на стул рядом с диваном.
– Теперь точно знаю, что люблю! – со смехом отозвалась Генриетта, почесывая брюхо Вилли. – У нас собак никогда не было. Мама их не любит, а Эдит боится. – Генриетта одной рукой чесала пса за ухом, другой – живот.
Вилли же, растянувшись на полу, принялся дергать задней лапой.
– Надеюсь, никто тут не станет его бояться, – сказала Элиза. – Он очень дружелюбный пес.
– Это точно, – с широкой улыбкой подтвердила Генриетта.
– А почему Эдит боится собак? – Элизе очень хотелось понять Эдит, но она не была настолько наивной, чтобы полагать, будто причиной ее враждебного к ней отношения являлся страх перед Вилли.
– Когда Эдит была маленькой, ее сбила с ног и покусала большая собака, – болезненно поморщившись, сказала Генриетта. – После этого Эдит визжала от ужаса всякий раз, стоило ей увидеть собаку. Мама очень тревожилась по этому поводу, а папа позаботился о том, чтобы на территории нашего поместья собак не было. Даже своих охотничьих псов отец держал на псарне наших соседей.
– Представляю, как ей было страшно, – с искренним сочувствием к Эдит сказала Элиза. – Но Вилли не настолько большой, чтобы сбить ее с ног. Я надеюсь, она его полюбит.
